На острие меча. Вадим Поситко

голову в сторону постоялого двора, словно во что-то всматриваясь.

      Лукан глянул вниз.

      К двери гостиницы подошли трое, все в скрывающих фигуры легких плащах. Один из них показался ему знакомым. Они бесшумно, как тени, скользнули внутрь. Бродяга же, громко высморкавшись, побрел дальше.

      А спустя немного времени в комнату постучали.

      Недовольно поморщившись, Лукан оторвался от окна и прошел к двери. Нехорошие предчувствия, налетавшие, как внезапный порыв ветра, заставили его руку задержаться на засове. Но реагировать на стук как-то было нужно, и он, умышленно повысив голос, спросил:

      – Мне сегодня дадут отдохнуть или нет?!

      – Хороший вопрос, – раздался с обратной стороны довольно приятный, отливающий бархатными нотками голос. – Это, молодой человек, будет зависеть исключительно от тебя. И ни от кого больше!

      Неожиданный ответ заставил Лукана растеряться окончательно. Однако упрямство и брошенный ему вызов (а именно так он истолковал слова невидимого гостя) перевесили на чаше весов всякую осторожность. Пальцы уверенно вынули из петель засов, и он распахнул дверь.

      На пороге, поглаживая короткую черную бороду и ехидно скалясь, стоял коренастый незнакомец в синем тюрбане. Смутно, напрягая память, Лукан начал узнавать его. Точно! Этого типа он видел дважды: в таверне, где этим утром встречался с Луцерием, а затем у собственного дома, когда выезжал в Остию, и, кажется, тогда на его физиономии играла точно такая же мерзкая ухмылка. «Следил за мной!» – он даже почувствовал некое подобие облегчения оттого, что все так банально объяснилось.

      За спиной бородача стояли еще двое – тонкокостный, с гладко выбритым бледным лицом, и угрюмый великан с рыжей щетиной. Именно от них необъяснимым образом исходили волны опасности.

      – Гай Тулий Лукан, если не ошибаюсь? – Приятный голос, как выяснилось, принадлежал худощавому. Он не стал дожидаться ответа и все так же вежливо уточнил: – Мы войдем?

      Лукан посторонился, пропуская всех троих внутрь и почти не сомневаясь в цели их визита. Мысленно он уже приготовился к самому худшему. Закрыл дверь и вернулся к окну, встав к нему спиной и сложив на груди руки. Он ждал, молчал и ждал. Синий тюрбан и рыжий великан остались у двери, застыв, точно два истукана, по обе ее стороны. Худощавый же сразу повел себя как хозяин положения; расположился на единственном в комнате табурете, вольготно вытянув свои длинные ноги и буравя Лукана колючими темными глазами. Тонкие черты его лица выдавали неординарный ум, а вот мягким характером, который обычно присущ таким людям, он, судя по холодному, как лед, взгляду, явно не отличался.

      – Молодой человек, видимо, терзается догадками о причине нашего ночного визита, – сказал худощавый, обращаясь, скорее, к своим спутникам. – А он держится молодцом! Чувствуется порода Туллиев!

      Лукан начал внутренне закипать – все это походило на фарс. Между тем таинственный гость усмехнулся и, как бы между прочим, заметил:

      – Да,