На острие меча. Вадим Поситко

чужестранца. Хотя подобной экзотики здесь и так хватало за глаза.

      Спустя некоторое время к телу вернулось привычное состояние, и Лукан смог с головой окунуться в окруживший его новый мир, который толкался, шумел и источал невероятную смесь запахов – оливок, рыбы и людского пота. Яркая, пестрая толпа напоминала многоголовое ненасытное чудовище, готовое заглотить и переварить в своем чреве любого, кто хоть на миг зазевается или даст слабину; вокруг кричали, ругались и спорили на самых разных языках, кто-то смеялся или настойчиво, до хрипоты, предлагал свой товар. Впрочем, иногда сквозь этот невообразимый гам прорывались и отдельные италийские слова. Последнее обстоятельство, хоть и слабо, но Лукана порадовало.

      Кто-то схватил его за руку. Он резко остановился и глянул вниз. За деревянным прилавком с горкой нанизанных на нити мелких ракушек сидел дряхлый старик и приветливо, во весь рот, улыбался. Одну из нитей он протягивал ему.

      – Недорого возьму. Хороший подарок для девушки.

      Рядом тотчас возник Кезон, нахмурился.

      – На кой нам твои бусы! – рявкнул он и потянул Лукана в сторону. – Пошли отсюда, а то всучат какую-то дрянь, потом монет не досчитаешься.

      – Спасибо, уважаемый. – Лукан бросил старику асс, а нитку с ракушками убрал в сумку… и наткнулся на удивленную физиономию спутника.

      – Ты знаешь греческий? У тебя превосходное произношение.

      – Мне стоило дать тебе уроки языка?

      Кезон от такого заявления замер, затем вплотную придвинулся к нему, дыша в лицо парами сдерживаемого гнева.

      – Послушай, парень, – сказал он с расстановкой, – шутки остались на корабле. Давай договоримся: заканчиваем здесь наше общее дело и расходимся каждый в свою сторону.

      Лукан стойко выдержал его взгляд, готовый, казалось, вогнать под землю.

      – Согласен, – кивнул он. – Я, кстати, ужасно соскучился по нормальной пище.

      Кезона заметно попустило, он даже позволил себе улыбнуться.

      – Я знаю неподалеку достойную таверну. Идем.

* * *

      Грек, которому Кезон весь вечер щедро подливал вина, оказался настоящей находкой. Всякий раз, прикладываясь к чаше, он рассыпался в похвалах этому божественному напитку и своим новым друзьям, пригласившим его за стол и не скупившимся на угощение. Они опорожняли уже третий кувшин, когда Алкей (так звали их местного собутыльника), громко икнув, поинтересовался:

      – Так откуда вы прибыли? Я что-то не расслышал.

      – Так ты и не спрашивал, приятель, – весь светясь радушием, сказал Кезон.

      – Хорошо, тогда я спрошу: откуда? – Язык у грека основательно заплетался.

      – Из Сирии, – сообщил партнер Лукана и подмигнул ему.

      – О-о-о! – протянул Алкей и воздел к потолку чашу. – За Сирию! Самую жаркую из стран!

      – За Сирию!

      Оба чужеземца с готовностью поддержали его и заказали еще один кувшин и закусок. Грек едва не заплакал от умиления.

      – Я всегда говорил, что хорошие люди есть везде, – расчувствовался он, с нетерпением заядлого пьяницы наблюдая, как Кезон