Дороже всего на свете. Слава Доронина

Он почему-то не отпускает едкие реплики на этот счет.

      Свет от фонаря освещает черты его лица и делает моего «мужа» еще более загадочным. Уверенный взгляд, прямая осанка, красивая внешность – все это вызывает трепет и восхищение. У Дамианиса масса достоинств и один недостаток: Леон слишком замкнутый. Да, каждый справляется с трудностями по-своему. Он, похоже, вот таким образом – уходит в себя и много молчит.

      Безусловно, молчание может быть красноречивым ответом, а иногда – и решением проблемы. Потому что не чувствуешь необходимости что-то объяснять или перед кем-то оправдываться. Ну и еще молчанием можно заставить другого человека задуматься и порой даже переоценить свои слова или поступки. Что со мной и произошло.

      – Ты закончила? Я могу увидеть, что у Ванессы в ноутбуке? – интересуется Леон, давая понять, что ему надоело пристальное внимание.

      – Моим мозгам необходим отдых. В отличие от компьютера и тебя, я иногда устаю.

      Чем больше мы находимся с Леоном вдвоем, в спокойной обстановке, тем меньше хочется заниматься делом. Возникла иллюзия, что в наших отношениях все как прежде.

      Кто бы мог подумать, что сердечные страдания однажды будут рвать душу в клочья. И в то же время я буду задыхаться от нежности при виде Леона.

      Он отдалился и стал черствым. Да, я умолчала о каких-то фактах своей жизни, а потом казалось, что они потеряли всякую актуальность. До тех самых пор, пока Леон не вышел на моего отца.

      Взяв со стола сигареты, Дамианис закуривает и медленно пьет свой кофе. Расцениваю это как возможность кое-что с ним обсудить.

      – Я помню, как мама однажды заболела, – начинаю тихо, чувствуя потребность в диалоге, хотя это может вызвать у Леона новую вспышку негодования. – Она почти не вставала и была очень слаба. Хотелось порадовать ее любым способом. Я решила пойти в кондитерскую у дома. Выбрала самое красивое и вкусное пирожное, но продавец на кассе сказал, что денег не хватает. Я ответила, что хочу сделать счастливой маму, которая заболела. Казалось, если она улыбнется, то ей сразу станет лучше. Продавец сжалился и продал пирожное по той цене, которая мне подходила. Когда принесла десерт маме, она обняла меня и сказала, что это самый лучший подарок. Ее лицо сияло от радости. Мама оставила пирожное на вечер. А вечером с работы пришел отец и на моих глазах, не спросив никого, съел все сладкое. Мама заверила, что ничего страшного не произошло и она бы все равно поделилась с нами, но было очень обидно. Я ведь брала для нее, отдала все, что было, и хотела, чтобы мама съела пирожное и выздоровела…

      – Не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать. – Леон выдыхает струю дыма в воздух. – Что за лирическое настроение? Переработала?

      – Сейчас у меня схожее ощущение. Разочарование. И оно такой силы, что не знаю, как с ним справляться. – С каждым словом будто огромные плиты с себя скидываю. – Я готова принять какие-то твои условия, быть женой, ухаживать за чужим ребенком, выполнять ответственные поручения. Но как ты это все преподносишь… Будто намеренно унижаешь и за что-то наказываешь.