Холодное блюдо. Павел Александрович Ганжа

бы разве что законченный оптимист. Плохо информированный и чрезвычайно наивный. Особенно если учесть, что в сторону автодрома или стадиона они не поехали, а затормозили около руин какого-то деревянного сарая. С наивностью Стрельцов распрощался в далеком детстве, когда узнал, что дети появляются не от поцелуев, а в результате одного пикантного физиологического процесса, необузданным оптимизмом также не страдал, поэтому о вождении и лыжных маршрутах даже не подумал. А отчего-то решил, что его тут кончать будут.

      А что? Местечко подходящее: посторонних глаз нет, деревья, кусты, река рядом. Хочешь – в воду труп кидай, хочешь – в землю закапывай. Перед глазами Артема, словно наяву, предстала картина обнаружения его собственного тела, вернее… отвратительных останков: эксперты в резиновых перчатках осматривают бесформенную кучу протухшего мяса, под их руками осклизлые лохмотья кожи слазят старым порванным чулком, куски мяса отстают от костей, а вонь непередаваема. Затошнило. Он весь подобрался, сжался пружиной, готовой распрямиться затылком в чугунный подбородок одного из соседей, и… только тут сообразил, что сопротивляться кричать, бесноваться нужно было еще на мосту, где полно свидетелей. Впрочем, ситуация правом выбора не наградила, Артем напряг мышцы, прикидывая, кому сподручнее зарядить локтем в челюсть, но его потуги не увенчались успехом.

      Мордоворот ощутил некое изменение, что немудрено при столь плотном размещении людей на заднем сиденье, и предупредительно рявкнул:

      – Куда?!

      Стрельцов позвоночником прочувствовал, что живым его из машины не выпустят. А если и выпустят, то лишь для того, чтобы салон кровью не запачкать. Терять было уже нечего, за покорность судьбе и жертвенность памятников не ставят, поэтому, заваливаясь, он постарался от души врезать лбом по скуле ненавистного «курортника». Или по скуле, или в висок. Куда Бог пошлет. И срослось. Лоб соприкоснулся с костью, раздался треск, будто штакетину из забора выдернули. А мордоворот взвыл подстреленным волком:

      – А-а-а!!

      Здоровый браток слева встрепенулся потревоженной птицей, впереди тоже завошкались, салон заполнился шумом, криками, гвалтом.

      – Сука, что творит!!

      – Держи!

      – А-а-а!!!

      Здоровяк навалился сверху и ударил Артема в район шеи. В ухе зазвенело. Стрельцов попытался лягнуть гада или достать локтем, но на сей раз выстрелы угодили в молоко. Слишком тесно, пинок пришелся в переднее сиденье, а движение локтя по причине недостатка свободного пространства напоминало скорее толчок, а не удар. Локтевая эскапада возымела действие. Здоровяк взбодрился, заерзал активнее, схватил Артема за руки – любовно окольцованные – и стал их выворачивать. С переднего сиденья кто-то – главарь, не иначе – ему, по мере сил, помогал. Стрельцов противодействовал, вцепившись клещом в шорты страдающего мордоворота. Соседушка посягательства на свой гардероб не заметил, он безостановочно выл, прерываясь лишь на вдохи и налегая в основном на звук, обозначаемый первой буквой алфавита. Выл громко, уши едва не закладывало. И катался