Холодное блюдо. Павел Александрович Ганжа

глотки не выдавилось ни одного звука.

      – Я, типа, русским языком велел у подъезда безвылазно дежурить! И куда же, интересно, вас понесло?

      Кадык Кривого судорожно дергался, однако звук по-прежнему отсутствовал.

      Серега перенес внимание на Чалдона:

      – Так куда отлучались? И зачем?

      Тот не успел ничего ответить, как глотка Никитина издала предательский хрип:

      – Пива…

      – Отлить приспичило… – попытался исправить положение нехитрой ложью Чалдон, но Велик его оборвал:

      – Заткнись!

      – Серега, правда приспичило.

      – Что ты мне мозги трахаешь! Кому приспичило?! Тебе? Или обоим сразу?! Или ты этому обмылку член держал?!

      Чалдон мгновенно умолк.

      – Так что там с пивом? – ласково, почти нежно переспросил Величев у Никитина. – Что пили?

      – «П-паулайнер».

      – Сибариты, мать вашу! – непонятно выругался «бригадир» и резко взмахнул кулаком.

      – Н-на!

      Черная рукоять пистолета обрушилась на правую сторону лица Никитина. Он охнул и схватился за щеку.

      – Я тебе сейчас, сука, симметрию наводить буду! – мягко пообещал Величев и рявкнул: – Руки по швам, гниль!

      Длань Кривого рефлекторно дернулась и опустилась.

      «Слава богу, что я не бухой! Сунул бы ответку, и прощайте, пацаны. Маслина в башке, и цветы на могиле!» – обнаружил ложку меда в бочке дегтя подвергаемый экзекуции «бык». Второй удар, уже не железным корпусом «беретты», а просто кулаком в челюсть, свалил Никитина с ног. На зубах что-то захрустело, под языком хлюпнула солоноватая лужица, а губы налились спелыми, готовыми лопнуть сливами.

      – Вставай, обмылок, – склонился над поверженным корешем «бригадир» и для убедительности врезал носком туфли по ребрам.

      Не убедил. Никитин ухнул обиженным на судьбу филином и свернулся улиточной раковиной.

      – Вставай, я кому сказал! – Произведение итальянских обувных мастеров снова соприкоснулось с ребрами Кривого. Удар, еще удар. Величев вошел в раж и начал месить ногами тело проштрафившегося «быка». Месил азартно, с упоением, любой пекарь с удовольствием записался бы на курсы повышения квалификации к такому специалисту «по тесту». Кривой сокрушенно крякал, вздрагивал, прикрывая руками голову, и поползновений подняться не предпринимал.

      Пара особенно удачных ударов прошила мышечный корсет Никитина, и в районе его правого бока ощутимо хрустнуло. Гораздо громче, чем на зубах. Кривой не выдержал и застонал, после чего крышу у Велика сорвало окончательно. Он принялся прыгать на туше подчиненного, как на батуте, изрыгая совершенно нечленораздельные звуки, в которых лишь опытный лингвист сумел бы распознать угрозы и непарламентские выражения.

      – Серега, хватит! – На величевское плечо легла толстая лохматая лапа, принадлежавшая закадычному дружку и собутыльнику Митяю. – Забьешь же придурка.

      Велик стремительно развернулся и приставил пистолет ко лбу самозваного миротворца.

      – Серый, ты что? – Митяй попятился. – Не дури.

      Рука дрогнула, и «беретта»