Холодное блюдо. Павел Александрович Ганжа

Мало ли что. Нам потом отмазки не помогут. Это самое очко порвут, как тузик грелку, – с сомнением протянул Чалдон.

      – Что ты разнылся? Дрищешь, так и скажи! – железным чайником на плите начал закипать Никитин. Он пытался сдержать эмоции, но злость потихоньку просачивалась через крышку. И ведь знал, что когда его такой псих разбирал, то в мозгах что-то переклинивало, словно черная вуаль накрывала сознание, и свои поступки он уже не контролировал. В ответ на обвинение в трусости правым крюком челюсть напарника Чалдон, как ни странно, не пригладил, а лишь покачал своей большой, как капустный кочан, коротко стриженной головой. Кривой уже приготовился спорить с ним, доказывать, убеждать и соблазнять, но Чалдон неожиданно согласился.

      – Ладно, поехали.

      – Чалдон, с меня причитается!

      «Ландкрузер» довольно заурчал и тронулся с места. Старушки на скамейке проводили его удивленными взглядами. В это же время с другой стороны двора к подъезду подкатила желтая «мыльница» такси. Появление авто с шашечками осталось незамеченным.

      Глава 2

      Наташа торопилась. До спектакля было два часа, но Димка ждал ее у себя, и Наташа небезосновательно надеялась, что это время они проведут с толком. Домой она поехала, чтобы переодеться – не каждый день ведь идешь на постановку заезжих московских знаменитостей. Тем более – билет в ложу. Весь бомонд соберется, тут не только на других посмотреть, но и себя показать нужно. А она у Димки уже третий день зависала в одних и тех же топике и шортиках. Не идти же в подобном виде в театр. Моветон. Только взять платье – и назад. Принять душ и накраситься она успеет и у Димки.

      Наташа выпрыгнула из такси, бросив водителю, что задержится на три минуты, на ходу поздоровалась с пенсионерками на лавке и едва ли не бегом заскочила в подъезд.

      Провозилась она, конечно, не три минуты, а все десять, но для выбирающей платье девушки это почти рекордный показатель. С учетом того, что ничем, кроме подбора туалета, она не занималась, а мысли об ожидающем во дворе такси и роющем землю Димке… подстегивали. Наташа могла задержаться и подольше, поскольку окончательно определиться между длинным черным платьем с открытыми руками и зеленым с глубоким декольте и вырезом на спине не сподобилась. Она поочередно прикладывала к груди то один наряд, то другой, представляла, какая помада им подойдет, как тореадор, потрясала платьями перед зеркалом, выступавшим в роли быка, но остановиться на одном из вариантов не получалось. Особенно смущали туфли, комбинирование которых с нарядами приводило душу в полнейшее смятение.

      Наташа разволновалась и едва не позабыла клятвы о том, что соберется быстро, но положение спас короткий сигнал клаксона, донесшийся снизу. Наташа выругалась сквозь зубы и приняла соломоново решение – продолжить своеобразную корриду с платьями у Димки. И его привлечь в качестве арбитра… с правом совещательного голоса.

      Это решение ее спасло.

      Платья летучими мышами юркнули в пластиковый пакет, за ними же отправились три пары туфель. Косметичка уже оккупировала журнальный столик в Димкиной квартире рядом