Закрывай дверь на ключ. Алекс Урса

переспросил Морель на всякий случай. Он не был большим поклонником группы "Панацея", но помнил точно, что у группы достаточно молодая фанбаза. До сей поры он был уверен, что возраст фронтмена не больше тридцати лет.

      – Мне тридцать три года, – повторил уже не такой молодой человек с улыбкой. Франсуа присмотрелся. Действительно, под слоем макияжа можно было различить неуловимую на первый взгляд паутинку морщин. Но ребячливая манера поведения музыканта и его высокий тембр голоса так не вязались с тем, что он сказал. – Я понимаю ваше замешательство, – тут же счел необходимым разъяснить тот. – Ксавье не распространялся насчет моего возраста. Кажется, он говорил всем, что мне двадцать пять. Вроде, это должно было быть частью моего имиджа. Но на самом деле мне тридцать три.

      – Род деятельности? – вздохнул Франсуа, задавая следующий дежурный вопрос и тоскуя заранее. Скорее всего, с этим рокером легко не будет.

      – Я – солист группы "Панацея", – гордо известил их молодой человек и его руки снова метнулись к шее. Впрочем, он тут же вспомнил что-то и опять поспешно зажал кисти рук между коленями. При этом он скалился в сторону Франсуа так, словно встретил лучшего друга после долгой разлуки.

      – Где вы родились? Вы ведь не француз? – продолжил допрос Франсуа, краем глаза ловя какое-то движение сбоку. Басель раскачивался на стуле, поставив беднягу на две ножки. Это был явный признак того, что напарник находится в раздумье. По опыту Франсуа знал, чем глубже амплитуда раскачивания, тем в большую задумчивость погружается напарник. Однажды тот свалился-таки на пол, раскачавшись как следует, и потянул шею, а после месяц ходил в специальном пластиковом корсете.

      – Я родом из Италии. Родился в местечке под названием Триджано, – с готовностью отозвался допрашиваемый. Он умудрялся постоянно излучать позитив, каждой порой своего тела. Он даже на краешек стула сдвинулся, выражая свою готовность к беседе.

      «Странно, – подумал Франсуа. – Он ведет себя совсем не как суперзвезда. Где его звездная болезнь? Где его спесь и надменность?» Он работал в полиции не первый день и перевидал всякое. Поэтому, идя в комнату для допросов, он ожидал увидеть раздраженного напыщенного павлина, который с порога начнет орать о том, что его задержали незаконно, и требовать адвоката. А этот тип вел себя так, словно они все собрались тут, чтобы поиграть в полицию. – «Он, вообще, понимает, насколько все это серьезно?»

      – Семья? – задал следующий вопрос Франсуа.

      – У меня ее нет, – слегка помрачнел молодой человек. – Родного отца я не помню. Меня воспитывали мать и отчим, но и они умерли. Так что… – развел руками фронтмен, но грусть, вероятно, не могла долго задерживаться на его лице, и через минуту он снова улыбался.

      – Братья или сестры? – уточнил Франсуа, каким-то шестым чувством уже подозревая ответ. Молодой человек помедлил и грустно покачал головой.

      – Нет, никого.

      – У вас есть девушка? – Франсуа просматривал пометки в своем блокноте, сделанные при разговоре с Жюли Лернон.

      – Да, –