Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий

она, пожалуй, единственная из всей семьи была искренне привязана к нему.

      – Как твои дела, малыш? Что в институте?

      – Никак пока. Колыбель знаний на картошке, а меня освободили после гриппа.

      – А что они там делают? – искренне удивился Вадим.

      В прошлом году он заезжал на день рождения Нины и видел большинство ее сокурсников – тоненьких, хрупких девочек и длинноволосых молодых людей, мало похожих на мужчин, способных поднять мешок картошки.

      – Работают, дядька, работают. Соприкасаются с жизнью. Наш мастер говорит, что будущему актеру просто необходимо соприкасаться с жизнью.

      – Ваш мастер, девочка, большой теоретик.

      – Ты его плохо знаешь.

      – Возможно. Но я твердо знаю одно, что студенты должны учиться, рабочие работать, а колхозники убирать картошку.

      – А милиционеры? Хватать и не пущать?

      – А это уж как придется. Мы действуем не по системе Станиславского, а по обстановке.

      – Ох, дядька, лучше бы вам ввести систему.

      – А она у нас есть, у всех у нас. У меня, у тебя, у твоих сокурсников.

      – Что же это?

      – Закон, девочка.

      – Ты старый, и с тобой спорить неинтересно. Ты всегда прав.

      – Нет, девочка, я далеко не всегда прав, к сожалению. Кланяйся родичам.

      – Когда ты приедешь?

      – Как получится.

      – Я позвоню тебе, ладно? – Племянница опять уткнулась в книгу.

      Конечно, можно было вызвать машину. Вполне можно было. Но на отдел им полагалась всего одна машина, которая вечно была в разгоне. Как часто бывает, режим экономии вводился не там, где нужно.

      Вадим шел по узкой лесной тропинке и думал о том, что ждет его в Москве, в управлении, еще дел, к сожалению, хватало. Когда он вышел на площадь Киевского вокзала, часы показывали пять. Человек, ради которого Орлов приехал в Москву, ждал его только в восемь. Оставшиеся три часа он хотел посвятить уборке комнаты и разбору новых книг, но многолетняя привычка заставила его зайти в автомат и набрать телефон своего заместителя.

      – Минаев, – услышал Вадим в трубке чуть хрипловатый голос.

      – Это я, Александр Петрович.

      – Вадим Николаевич?

      – Именно.

      – Где вы?

      – На Киевском вокзале.

      – Сейчас машину пошлю, вас начальник управления ждет.

      – Что случилось?

      – Не знаю.

      – Пусть водитель подъедет к пригородным кассам.

      Орлов опустил трубку, привычно проверил, не выпала ли обратно монетка, вышел на улицу и закурил.

      Вестибюль ГУВД был прохладным и гулким, как станция метро. У лифта Орлова перехватил следователь капитан Проскурин. Орлов не любил его, хотя ценил за хватку. Был Проскурин человеком въедливым, скрупулезным и нудным. Работать с ним для сотрудников розыска было истинным наказанием. Проскурин любил документы и требовал от инспекторов идеального оформления любой бумажки.

      Увидев его, Орлов понял, что сейчас на него обрушится целый водопад претензий и жалоб.

      – Вадим Николаевич, товарищ подполковник. –