Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722–1735). Игорь Курукин

и зде Петр».

      Менее торжественно подводились иные итоги. 19 декабря Штатсконтор-коллегия доложила Сенату, что расходы на провиант по данным Камер-коллегии составили 320 048 рублей, а перед тем указала и чрезвычайные расходы по Адмиралтейству в размере 323 057 рублей. Возможно, последние не полностью были связаны с подготовкой похода на Каспий, все же это была значительная часть указанной суммы. Позднее, в 1731 году, Военная коллегия подсчитала, что на жалованье, артиллерию, амуницию, покупку судов и прочих припасов (без провианта) для похода 1722 года было истрачено 681 574 рубля[220]. Таким образом, получается, что короткая военная экспедиция на Кавказ обошлась казне минимум в миллион рублей, не считая обычных расходов на армию.

      Точную же стоимость военной операции установить едва ли удастся, однако ясно, что она была еще выше. В числе сверхсметных расходов Штатс-контора указала подарки калмыцкому хану Аюке (тысячу золотых и меха на пять тысяч рублей) и его калмыкам (25 тысяч рублей), направленные в Стамбул к Неплюеву восемь тысяч золотых и меха на 9500 рублей. Камер-коллегия известила о поставке смолы в Астрахань на 1413 рублей, а Медицинская канцелярия в 1731 году сообщила, что в 1722-м ею было отпущено в Низовой корпус лекарств на 13 512 рублей[221]. Именно военные расходы стали главной статьей рекордного роста трат «сверх окладу», составивших в 1722 году 1 684 960 рублей против 290 259 рублей в 1720-м и 580 272 рублей в 1721-м. Значительную часть указанной итоговой суммы составила выплата компенсации Швеции по договору 1721 года в размере 639 960 рублей[222]. Кроме того, в 1722 году в России состоялись два рекрутских набора – в армию было взято 25,5 тысячи человек[223].

      Что думали «многие тысячи» народа о добытых дорогой ценой в далеких краях успехах, неизвестно, но сам царь на достигнутом останавливаться не собирался. В октябре он в письме Вахтангу VI обещал взять

      в следующем году Шемаху[224]. Вахтанг в ноябре возвратился в Тбилиси и согласился начать переговоры с шахом, но в их успех не верил, полагая, что только присылка русских войск в Закавказье может вынудить того к уступкам. В письмах он просил императора занять Шемаху или хотя бы Баку, тем более что шах приказал ему выступить с грузинским войском на помощь[225].

      Петр намеревался занять в этом году Баку и посадить там правителем сына шамхала Адиль-Гирея, но пока в Астрахани его дожидались, Волга покрылась льдом, и начинать операцию зимой русское командование опасалось[226]. Поэтому Толстой вынужден был сообщить Вахтангу, что отправка войск в Баку состоится только весной.

      Но в это время другая экспедиция сумела утвердиться на южном берегу Каспия. Осенью 1722 года гилянские власти сами обратились за помощью к астраханскому губернатору. Визирь писал, «что тамошние жители от бунтовщиков весьма утеснены и ничего так не желают, как чтоб пришло

220

См.: РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. № 380. Л. 153 об., 222 об.; Оп. 8. № 437. Л. 691, 699.

221

См.: Там же. Оп. 7. № 380. Л. 153 об. – 154; Оп. 8. № 437. Л. 702.

222

См: Там же. Оп. 7. № 380. Л. 152, 153, 222 об.

223

См.: Бескровный Л. Г. Указ. соч. С. 28.

224

См.: Материалы для истории русского флота. Т. 4. С. 332.

225

См.: Армяно-русские отношения в первой трети XVIII в. Т. 2. Ч. 2. С. 12–13; Пайчадзе Г. Г. Указ. соч. С. 52–53.

226

См.: Лысцов В. П. Указ. соч. С. 127; Русско-дагестанские отношения XVII – первой четверти XVIII в.: Документы и материалы. С. 23–24.