Легенда. Герои Урании. Алина Романова

произнёс:

      – Очи всех на Тебя, Господи, уповают, и Ты даёшь им пищу во благовремении; отверзаешь Ты щедрую руку Твою и исполняешь всяко животного благоволения. Аминь.

      Из стряпного угла-кута понесли что-то горячее, истекающее масляным ароматом, деревянные круги с нарезанным хлебом, сыром и овощами.

      Хозяин сел на самом почётном месте – под божницей с иконами, с освящённой вербой и пасхальным яичком, любовно покрытыми белым куском полотна; мерцала-мигала лампадка. По правую руку расположились сыновья по старшинству, на противоположном конце женщины и дети. Дуборез перекрестил еду, и только после этого все взялись за ложки.

      В центре стола помещался огромный горшок, из которого все ели, по очереди запуская туда кто ложку, а кто и кусок хлеба. Алисе единственной положили отдельно. Она незаметно принюхалась – кто его знает, вдруг гадость какая попадётся? И вообще, что за еда в… в сказке? В ожившей книжке? В параллельном мире? Девушка понятия не имела о том, где находится, но, стиснув зубы, постаралась собрать всю волю в кулак. Там, на поле, когда она очнулась в звенящей пустоте, со стёртой памятью, её обуял дикий ужас. Хотелось рвать на себе волосы, выть и кататься по этой небывало мягкой траве, хотелось бить, ломать, крушить всё вокруг и орать, орать до сорванного горла… Но минута отчаяния прошла. «Я выживу, – сказала себе Алиса. – Я должна, я обязательно должна выжить, иначе грош мне цена. Если это экзамен на прочность, то я сдам его! Слабых испытания ломают, сильных делают ещё сильнее… Узнать бы ещё, кто устроил мне такую проверочку, я бы ему показала, где раки зимуют! Правда, я пока сама не знаю, где же они зимуют. Да не беда, узнаю. Вообще, судя по началу, жертвы будут».

      В глиняной плошке оказалась горячая похлёбка из грибов со сметаной. Рядом кучкой краснелись боками крепкая редиска и атласные помидоры, слева кто-то уже хрумкал пупыристыми молодыми огурцами. Картофель рассыпался на изломах, пучки зелени дрожали на деревянном блюде, рядом светился янтарём ноздреватый сыр. Грибки солёные, яблоки мочёные, молоко томлёное – просто упоение! Ну чем не кулинарная книга Елены Молоховец, изданная ещё до революции и наполненная дореволюционными же изысками. Как они с мамой смеялись в полуголодное советское время, когда в магазинах все давились за венгерским зелёным горошком и латвийскими шпротами, над фразами типа: «Если к вам внезапно пришли гости, а у вас ничего нет, спуститесь в погреб и достаньте оттуда баранью ногу…»

      – Не желаете ли, госпожа, испробовать настоечки самоделанной? Анисовой или мятной? Иль наливочки смородиновой?

      – От хорошего вина не откажусь, тем более в хорошей компании, – утолившая волчий голод Алиса повеселела.

      – И ты, жёнка, садись с нами, отдохни от трудов праведных да пригуби стопочку. Совсем закрутилась, поди, работаешь всё, работаешь, ровно векша хлопотливая, – усатый Васята привычным жестом огладил супругу по крутому бедру.

      – И скажешь тоже, лада мой! – закрасневшись, Мотруся всё же присела на краешек лавки.

      – Да и вы, Жданко с Махряткой,