Ну ты, Маша, и коза!. Лина Филимонова

почти не чувствую боли. Еще бы! Сколько-то бокалов чего-то крепкого, сверху – шампанское… Прекрасная анестезия!

      – Я знаю, где взять наручники, – говорит Риша.

      – Ого! Твои?

      – Нет. У отца в кабинете видела.

      – Думаешь он там…

      – Не хочу об этом думать! И очень жалею, что однажды заглянула в ящик комода в их с мамой спальне.

      – Неужели наши родители все еще… Ну… Они же старые!

      – Девочки, о чем мы говорим вообще?

      – Нужен секатор, – деловым тоном произносит Риша. – Или ножницы.

      – Зачем? – перебивает ее Настя. – Вы же не собираетесь на самом деле что-то отрезать.

      – Напугать!

      – Он будет с мешком на голове. Все равно не увидит.

      – Точно…

      * * *

      Риша расставила всех на позициях. Алина у электро щитка, она должна вырубить свет. Мы с Ришей приготовились перехватить Богдана у кладовки, на пути к бильярдной.

      Настя звонит брату:

      – Богдаш, мне срочно нужна твоя помощь. Можешь подойти к бильярдной?

      И сразу – звонок от Алины.

      – Он идет!

      – Что-то слишком быстро.

      – Я вижу его спину! Вырубаю свет.

      – Ну что, банда, погнали?

      Мы – грозная банда. Это правда, хотя на вид и не скажешь. Но нас всех папы таскали в походы, в тиры, и на военные игры. Мы умеем стрелять, вязать узлы, ставить палатки и давать отпор обидчикам. А некоторые даже умеют метать топор… Это я про Алину. Ее папа научил. Грозный, но добрый дядька, которого в тусовке зовут Носорогом.

      Так что неудивительно, что операция идет как по маслу. Богдан связан, обездвижен, с мешком на голове. Алина присоединилась к нам. Настя, которая изначально хотела стоять на стреме, тоже почему-то оказалась внутри кладовки.

      Есть только один косяк – не включается свет, выключатель не срабатывает. Видимо, Алина что-то там напутала на щитке. Но нас уже не остановить…

      Алина плетет что-то про кису, Настя – про помойных кошек. Риша щелкает над ухом Богдана складным железным метром, изображая секатор. Мы все давимся от смеха.

      Я расстегиваю штаны своего парня. Изначально заходить дальше мы не собирались. Но у него, блин, стоит! Значит, ему еще не страшно. Он не верит, что мы сделаем ему что-то плохое.

      Козел! Думает, ему все сойдет с рук!

      Я вспоминаю, как он демонстративно обнимал Лику, и дико завожусь. Риша это понимает. Поэтому выдает фразу про железные щипцы.

      – Давайте ведро подставим. Крови много будет, – это уже я.

      Говорю – и резко сдергиваю с него трусы. Пусть реально испугается!

      И тут уж я понимаю, что ему, наконец, стало страшно. А еще я понимаю…

      Да нет. Не может такого быть. Мне кажется…

      Секунда – и на меня обрушивается страшное осознание. Мне не кажется! Это не Богдан. У него не такой!

      Девчонки визжат и разбегаются. Богдан… то есть, не Богдан… хватает меня за руку. Он порвал наручники. И…

      Схватил меня в охапку. Прижал к себе так крепко, что у меня кости трещат! Я вырываюсь. Мы боремся. Я чувствую, как с меня сползает трикотажное платье. А с него – штаны.

      Я все еще прижата к нему.