Генератор страха. Николай Иванников

не придал этому значения – мало ли зачем он там стоит… А когда вошел в офис, то почувствовал, что случилось нечто страшное. Секретарша Алена и один из сотрудников уже пришли, я увидел, что дверь в наш с Борькой кабинет распахнута и там находятся какие-то посторонние люди. Двое из них были в бронежилетах и с автоматами… Я сразу понял: что-то с Борькой. А когда Алена с плачем взяла меня за руку и сказала: «Борис Иванович умер», меня охватил такой страх, что некоторое время я не мог даже пошевельнуться. Я вспомнил о всех смертях, что произошли до этого, и страх превратился в ужас – пещерный, мистический, наверное, от такого ужаса легко можно сойти с ума. Потом я все-таки заставил себя войти в кабинет и увидел Борьку. Он сидел в кресле за своим столом, монитор компьютера перед ним был включен, и на нем кувыркались зигзаги гасилки экрана… Голова у Борьки была запрокинута назад, а вся шея изрезана в клочья. Весь пол под ним и вся его грудь были залиты кровью, она уже запеклась. В правой руке он сжимал иззубренное бутылочное горлышко, которое тоже было все в крови. Под столом валялось битое стекло…

      Мне сказали, что, предположительно, Борис сам себе изрезал горло и истек кровью. Конечно, есть вероятность, что все было просто обставлено таким образом, чтобы создать видимость самоубийства – разбить бутылку, перерезать человеку горло, а затем вложить горлышко ему в руку. Но ничто в офисе не говорило о визите туда посторонних! Либо эти люди после себя навели идеальный порядок и покинули офис через окно, потому что входные двери были закрыты, либо это был очень сильный человек, сопротивляться которому Борис попросту не смог. К тому же убийца являлся сотрудником фирмы и имел ключ от офиса. Ключи были только у меня, Борьки и секретарши Алены. На подозрении мог быть только я, но эта версия даже не рассматривалась серьезно, поскольку я сразу назвал человек пять свидетелей – жену, детей, соседей, которые могли поручиться, что я вернулся домой около шести вечера, поставил машину на стоянку напротив дома и не выезжал до самого утра. Это подтвердил и охранник на стоянке. Меня пытались убедить, что это чистой воды самоубийство, что на своем веку они повидали и более причудливые способы умерщвления самих себя… Но я-то знаю, что это дело нечистое!

      Альберт резко придвинулся к Фенимору и навис над столом, уперевшись кулаками в его края. Зашипел, не разжимая зубов:

      – Фенимор, я уверен, что все это звенья одной цепи! Кто-то очень тщательно продумал эту затею, и это были не просто самоубийства. Я уверен, что всех их убили! Я это знаю! Все было продумано настолько тонко, что во всех случаях это выглядело однозначно – самоубийство. Но только для посторонних, ты понимаешь? Только для посторонних! Уж я-то знаю, что все это подстроено!

      Фенимор положил руку ему на плечо и толкнул, Альберт рухнул обратно на стул.

      – Конечно, ради тех денег, что ты мне заплатил, – сказал он, – я мог бы сказать, что полностью разделяю твое мнение, даже учитывая то состояние, в котором ты сейчас находишься. Но я рассчитываю в самом скором времени