Обманчивая тишина. Александр Александрович Лукин

поразмышлять. А тут сосед с его фонтаном. И не остановишь!

      Но сосед спохватился, надо отдать ему справедливость, сам.

      – Извините, надоедаю.

      Несколько минут он, шумно вздыхая, энергично обмахивался платком.

      – Все-таки необычайно жарко, – снова не выдержал он. – Смотрите, девятый час, а все еще печет. Ну, ничего, теперь скоро уже будет полегче. Солнце-то уж больше месяца как на зиму повернуло.

      Иван Михайлович, сдерживая раздражение, продолжал читать.

      – Ах ты, опять я вам мешаю! – виновато воскликнул попутчик. – Вы книжечкой увлеклись, а я болтаю. Простите, ради бога.

      Солнце зашло, и на степь, усталую от дневного пекла, на желтеющие спелые хлеба, на привольно разбросанные по ее простору села с обезглавленными церквушками по-южному быстро опускалась темнота.

      В купе вспыхнул мягкий свет плафона.

      – Может, нам повечерять? – снова оживился говорливый гражданин. – Окажите честь, составьте компанию – простите, не знаю вашего имени-отчества.

      – Иван Михайлович, – вынужден был ответить инженер.

      – Скажите, какое совпадение! – Сосед Шевцова обрадовался, словно получил выигрыш по лотерее Автодора. – И меня Иван, но только Афанасьевич. Выходит, мы с вами тезки, почти что, знаете ли, родственники.

      Он засуетился, раскрыл свой чемоданчик и принялся вытаскивать пакетики и свертки. Застелив столик вышитой петушками салфеткой, тоже извлеченной из чемоданчика, он разложил какие-то пирожки, котлеты, помидоры и гостеприимно повторил:

      – Присоединяйтесь, Иван Михайлович, сделайте одолжение.

      – Благодарствуйте. Я не голоден.

      – Как можно! – воскликнул Иван Афанасьевич. – Вы ж видите, сколько снеди мне жена в дорогу насовала. Словно не в Харьков, а на Северный полюс собрался. Прошу вас, угощайтесь. Сейчас к проводнику слетаю, насчет чаю. Ишь ты, даже в рифму угодил! – смущенно восхитился он собой.

      – А вы позвоните, – посоветовал Шевцов.

      Вошел, что-то дожевывая, усатый проводник.

      – Чай-то у вас в международном положен или как? – бодро, с оттенком некоторого панибратства спросил Иван Афанасьевич.

      – А як же, обязательно, – отвечал проводник.

      – Тогда расстарайся-ка, диду, нам по паре стаканчиков.

      Закусив и напившись чаю, Иван Афанасьевич сладко зевнул.

      – Не пора ли теперь на боковую? – Он похлопал ладонью по дивану. – Жаль, постелили. Бухгалтерия-то ведь постель не оплачивает. Есть такая инструкция. Я б и на своей подушечке переспал. У меня, знаете ли, всегда с собой подушечка надувная. Все время ведь ездить приходится. Служба такая. Ну уж ладно. – Он тяжело вздохнул, встал и, наклонившись, помял казенную подушку – мягка ли, откинул одеяло.

      И тут Шевцов заметил, что задний брючный карман его попутчика оттопырен чем-то тяжелым. Подождав, покуда Иван Афанасьевич снова сел, инженер мягко сказал:

      – С вашего позволения, один вопрос.

      – Хоть два, – благодушно разрешил Иван