Обманчивая тишина. Александр Александрович Лукин

тайны, а мы не знаем как. На завод, на завод! «Изнутри» самому посмотреть, посидеть в секретной части. Как это говорил какой-то мудрец? Один раз увидеть – все равно, что сто раз услышать.

      …Ксения Васильевна снова провела меня к Майе.

      – Товарищ Алексей Алексеевич хочет с тобой подежурить. Он сядет в сторонке, а ты работай, не обращай на него внимания.

      Майя села за свой стол и сделала вид, что забыла о моем существовании. Однако я понимал – посади в моем кабинете незнакомое лицо и скажи мне: «Товарищ Каротин, работайте, как всегда, не обращайте внимания на этого товарища из Москвы», – я навряд ли оказался бы на высоте. Нормальному человеку противопоказано присутствие начальства. Вот притвориться – это бы я, пожалуй, еще смог. Но у меня ведь побольше опыта, чем у этой симпатичной девчушки. Впрочем, притворялась она очень старательно.

      …Все реже посетители брали чертежи. Все чаще в окошко протягивалась рука с бумажной трубной: «Маечка, прими!» Конструкторское бюро, в том числе и чертежники, работало в одну смену. Смена подходила к концу, и самые расторопные успели уже выполнить задание.

      …В окошко постучали уверенно, но вежливо. Густой, барственный баритон произнес:

      – Получите, милая Майя Владимировна.

      В окно солидно вплыла толстая и длинная скатка ватмана.

      Когда Майя выполнила все формальности и владелец баритона, сказав: «Лучшие пожелания, Майя Владимировна», – удалился, я поинтересовался:

      – Кто этот воспитанный товарищ?

      – О, – в резковатом Майином голоске почтительность школьницы, – это же Вячеслав Игоревич Комский, ведущий конструктор! Разве вы его не знаете?! Ужасно талантливый!

      – Даже ужасно?

      – Ему главный конструктор всегда говорит: «Голубчик, сделайте одолжение, для вас распорядок дня не существует. – Майя шепелявила, копируя старческую манеру и глотая концы слов. – Ваше дело, голубчик, – думать. А думать не обязательно на службе».

      – С чертежами у Комского все в порядке?

      Майя сухо отвечает, не глядя на меня:

      – Он очень аккуратный. Все правила выполняет в точности. Если хотите, посмотрите его чертежи. Вот! – Она начинает раскручивать уже свернутую было толстую трубу.

      – Не надо, не надо, Майя! В чертежах я все равно ничего не смыслю. В гимназии не было черчения.

      – А вы кончили гимназию?

      – Выскочил из пятого класса.

      – Отчего ж недоучились?

      – Напротив, ушел доучиваться. В Красную армию.

      – Сколько же вам было лет?

      – Ну, знаете, пришлось чуточку прибавить.

      В коридоре за стеной послышались громкие голоса, мужской и женский. Окошко распахнулось с такой силой, что дверка стукнулась о стенку. В отверстие пытались просунуться сразу две руки с чертежами. Они мешали друг другу, и тоненькая девичья ручка с ярко наманикюренными изящными пальчиками явно теснила сильную, но неуклюжую мужскую.

      – Сенечка, ты успеешь, – смеясь, настаивал картавый голосок. – И потом я же первая!

      – Ничего