Обманчивая тишина. Александр Александрович Лукин

Взгляд Воробьевой поверх серповидных стекол пенсне сделался пристально-серьезен, и все ее добродушие ушло словно куда-то вглубь.

      – Что за аларм случился?

      – Почему же вы думаете, что аларм?

      – Думаю, что вы не зря к нам пожаловали, товарищ.

      Она выслушала меня внешне спокойно.

      – Давайте проанализируем, где на заводе может оказаться «течь», – закончил я.

      До вечера мы с Воробьевой исследовали режим работы с секретными материалами на судозаводе. От звена к звену.

      В цехах, где изготовляли детали подлодок, все было в порядке. К секретным материалам имел касательство весьма ограниченный круг людей. Следуя по пути, которым двигались чертежи, только в обратном направлении, мы взялись за конструкторское бюро. КБ – святая святых завода. Ведь люди, которые стояли здесь за кульманами, вооруженные остро отточенными карандашами, циркулями, линейками, видели новое морское оружие раньше всех – задолго до того, как, скользнув со стапеля, лодки замирали на воде лимана. Естественно, что именно в КБ сосредоточивались самые важные, самые строгие тайны производства – новые принципы, небывалые решения, счастливые находки. Ведь таких лодок, какие делал завод, не знал ни один флот мира.

      Что еще? А еще плановый отдел. Разведчикам важно, не только что производит Нижнелиманский судостроительный завод, но и сколько. Это элементарно. Значит, и плановый отдел интересен для разведки.

      Обследовав все эти «точки приложения сил», я убедился, что порядок, установленный специальными инструкциями, соблюдается на заводе точно и что «щелей», различимых невооруженным глазом, в системе охраны государственной тайны нет.

      Значит, надо смотреть глазом «вооруженным». Присмотреться к людям. Взвесив все, я все-таки решил начать с конструкторского бюро. Уж если шпионы полезли на верфи, то прежде всего они должны нацелиться на КБ.

      – Мне хотелось бы самому взглянуть, как у вас поставлена выдача и прием чертежей.

      – Вы правы, товарищ. – Она посмотрела на часики. – Тогда пойдем сейчас же. Рабочий день идет к концу.

      Мы вышли из кабинета.

      – У меня толковые комсомолки работают, – сказала Ксения Васильевна, запирая дверь. – Особенно Майя Савченко. Она сейчас дежурит. Недавно я перевела ее к себе из чертежниц.

      Сделав десяток шагов по коридору, мы вошли в дверь рядом с прорезанным в стене оконцем.

      В комнате, против двери, всю стену занимали высокие шкафы с чертежами и другой технической документацией.

      За столом возле окошечка сидела очень миловидная девушка, тоненькая, с покатыми плечиками, чистенькая, темные волосы пострижены почти как у мальчишки.

      – Вот, Майя, – сказала Ксения Васильевна, – товарищ интересуется, как организовано у нас дело. Как ты выдаешь и принимаешь документы.

      Майя порозовела и чуть улыбнулась.

      – Пожалуйста. Но только уже поздно, Ксения Васильевна. – И вдруг пожаловалась: – Опять то же самое! Все