Физрук 7. Назад в СССР. Рафаэль Дамиров

фотографии и эстампы с изображением чего-то абстрактного. На тахте – плюшевые мишки. Хозяйка комнаты предложила мне кресло и поставила пластинку. Я думал, сейчас зазвучит что-нибудь партийное – «Интернационал» или «Смело, товарищи, в ногу». Нет, заиграла легкая мелодия, по-моему, что-то джазовое. Вилена подмигнула мне и выбежала из светелки. Буквально тут же дверь отворилась снова.

      – Здравствуйте, молодой человек! – со змеиной ласковостью произнесла хозяйка дома, протискиваясь всей своей немалой тушей.

      – Добрый вечер, Аглая Мефодьевна! – ответил я.

      – Вы все-таки не вняли моей просьбе! – продолжала она. – Не мытьем, так катаньем решили проникнуть в нашу семью!

      – Я пришел по делу, к Игорю Трофимовичу.

      – А-а, так вы через мужа моего решили зайти! – взвилась мадам Воротникова. – Думаете, если он человек мягкий, ты вы сумеете у него вырвать согласие на союз с нашей с ним дочерью?!

      – Я купил квартиру в кооперативе, – терпеливо произнес я. – С этой целью и посетил вас.

      – Не пытайтесь меня подкупить! – отмахнулась та. – Вы думаете, я мещанка, которую только деньги интересуют?.. Ошибаетесь! Меня интересуют лишь счастье и благополучие дочери.

      – Иными словами, вы бы радостью выдали свою дочь за слесаря, если бы были уверены, что с ним она будет счастлива? – не без ехидства поинтересовался я.

      – Не пытайтесь меня ловить на слове, молодой человек!.. Я не меньше вашего ценю человека труда!.. Просто у Виленчки должна быть жизненная перспектива!.. А здесь, в Литейске, ее нет и быть не может!

      – Что вы знаете о жизненных перспективах? – хмыкнул я.

      – Да уж побольше вашего!

      – Мама, ты опять в своем репертуаре, – сказала Вилена, появляясь в комнате с подносом, на котором стоял чайник, чашки, вазочки с вареньем, конфетами и сахаром.

      Я взял у нее поднос и поставил его на письменный стол. Аглая Мефодьевна вздохнула, поджала губы и удалилась. Ее дочь тут же принялась разливать чай.

      – Что, опять отговаривала на мне жениться? – спросила она.

      – Желает тебе благополучия и счастья.

      – Да себе она желает счастья! – хихикнула Вилена.

      – Как же так?..

      – Да вот так! Это ее голубая мечта! Она ведь откровенничала со мною, когда я младше была, рассказывала, что всю жизнь хотела выйти замуж за дипломата и мотаться по заграницам… Не вышло! Вот теперь и старается меня запихнуть в свою мечту. Реализоваться через дочь, так сказать. И сама не понимает, как это нелепо.

      – Ну так она тебя любит.

      – Я ее – тоже, потому и терплю.

      – Тогда и я потерплю.

      – Маме – это понравится, – откликнулась девушка. – Она любит, когда ее терпят. Ее все терпят…

      – Да, только терпеть друг друга мы будем с ней на расстоянии.

      – Бедная мама, все ее мечты пойдут прахом.

      Мы посмеялись, попили чаю и я начал собираться. Надо было еще к родичам заехать. Вилена проводила меня до двери, поцеловала, и я покинул ее квартиру. Можно было