Томка и блудный сын. Роман Грачёв

будет спрашивать, раз они вдвоем ушли. Не знаю, может, просто погулять.

      Володя умолк. Я понял, что больше ничего не узнаю. Впрочем, шерсти клок выдернуть удалось.

      – Что ты рассказал менту?

      – Почти то же самое.

      – Почти?

      – За исключением одной маленькой детали.

      Я ожидающе уставился на парня. Улыбка моя свидетельствовала о самых благородных намерениях.

      – У Сергея есть телефон, номер которого знаю только я.

      – Угу. – Я неспешно почесал пальцами подбородок. Мне не хотелось спугнуть удачу.

      – Его родители не знают, что у Сереги есть второй телефон. Он заработал на него халтуркой в интернете. Купил хороший наладонник. Отчим все равно не поймет, скажет, что «все совокупные доходы должны капать в семейный бюджет», бла-бла-бла…

      – Спокойно. Значит, говоришь, тайный канал связи у него имеется?

      – Да. Только если вы будете звонить…

      – То сразу сдам тебя с потрохами, дружище! Если ты этого боишься, зачем раскололся?

      Володя замешкался.

      – Не знаю. Мне кажется, он потом спасибо скажет.

      – Не исключено. Диктуй номер.

      Пока я забивал цифры в свой аппарат, подошла Томка. В руках она держала охапку одуванчиков с очень длинными стеблями.

      – Пап, я придумала тебе загадку.

      – Очень хорошо.

      – Зеленая, с красными глазами и красными пальцами… прилипает ко всему, до чего дотронется. Кто это?

      – Ээээ….

      Обычно ее загадки легко расшифровывались, но, видимо, постоянная практика неизбежно приводит к их усложнению. Эволюцию не отменишь.

      – Даже и не знаю. Кто же это?

      – Балда ты, пап, – вздохнула Томка – это же африканская древесная лягушка! Держи одуванчики, будешь плести мне венок.

      Хомутов рассмеялся.

      9

      Томыч – бесстрашный ребенок. Точнее, непредсказуемо бесстрашный. Она не боится вещей, от которых многие ее сверстники и даже ребята постарше залезают под диван. В то же время совершенно неожиданно может выйти из себя от смешной малости, не способной испугать младенца.

      Помню, недавно к ней в гости приходил мой двоюродный племянник Матвейка. Ему тогда было семь лет, Томке – пять. В тот год мы безумно любили безвременно почившего Майкла Джексона, слушали его везде и всегда, даже поставили для новогоднего утренника в детском саду танцевальный номер в костюме короля поп-музыки. Я специально заказал фонограмму – четыре фрагмента самых известных песен Майкла продолжительностью в минуту, потом мы разучили несколько движений. Публика лежала у наших ног. Особенно удался финал, когда под звуки коды «Триллера» и безумный смех Винсента Прайса Томка опускается сначала на колени, распахнув белую рубашку, а потом падает ничком на пол, раскинув руки. Рев в зале стоял невообразимый. Фотографии с нашего выступления долго висели в фойе на втором этаже возле кабинета заведующей, а видео кто-то из сотрудников моего агентства выложил в интернет. Не помню, что там было с количеством