Проклятие памяти. Диана Астрова

давай уедем? Пожалуйста.

      – Бьянка, может ты сошла с ума? Причем здесь куртизанки? Ты – замужняя женщина. И разве Франческо прогнал тебя?

      – Нет.

      – Тогда что это за разговоры об отъезде?

      – Я не могу, Пьетро, не могу! Не могу видеть, как он женится.

      – Он мужчина.

      – Плевать! Плевать мне на то, что он мужчина! Я не могу и не хочу так больше! Смиряться со своим униженным положением вечно ожидающей возлюбленной – печально и больно!

      – Как твой муж, я запрещаю тебе…

      – О! Как вовремя ты это вспомнил! Тогда я просто уеду!

      – Отлично! Тогда Пеллегрину ты не увидишь! Только все наладилось, и ты хочешь все испортить! Только, попробуй!

      – И, попробую, Пьетро. Иди.

      – Ты не можешь меня отсылать. Я – не твой слуга. Я – твой муж!

      – Муж? Ты перестал быть мне таковым, когда отдал меня Франческо.

      – Может быть и так, но не в глазах церкви. И дочь я тебе не отдам!

      – Пьетро!..

      – Бьянка, я все сказал.

      – Я все равно сбегу. Я больше не могу. Услышь же меня…

      – Сможешь! Все могут, и ты сможешь!

      Она резко повернулась, ткань платья обвила ее ноги и расправилась. Бьянка стремительно направилась к выходу. Пьетро последовал за ней. Только снова они выбрали разные пути – Бьянка бежала вглубь дома, а Пьетро устремился в город.

      ***

      Слуги собирали ее вещи и приглушенно переговаривались, обсуждая, что нужно еще положить. Внезапно голоса смолкли.

      Увидев, как ее служанка склонилась в поклоне, Бьянка повернулась к двери. Прислонившись к косяку, там стоял Франческо, его прическа была растрепанной, видимо, от быстрой езды. Медленно, почти с тигриной грацией, он пошел к ней. Сделав повелительный жест рукой, он отослал слуг, его беспрекословно послушались, что каждый раз изумляло Бьянку.

      – Ты хотела уехать, – обвиняюще сказал ей Франческо.

      – Да, – вызывающе подняла подбородок Бьянка, – и я уехала бы. Я устала. Мне надоело быть твоей наложницей.

      – Ты не наложница, – осторожно возразил Франческо.

      – Да? И кто же я, позволь мне узнать? Наложница – самое невинное, как меня называют люди.

      – Ты – моя любимая женщина. Не слушай никого!

      – Любимая? И что мне с того?

      – Я люблю тебя, Бьянка.

      Голос Бьянки смягчился, но звучал все еще непреклонно:

      – Ты измучил меня, Франческо… Ты женишься!

      – Ты же знаешь, что я должен!

      – Что мне твой долг?

      – Бьянка, прошу тебя, не рви мне сердце!

      – Твое сердце? А что насчет моего?

      Ей было больно от его непонимания, от нежелания делить его с кем бы то ни было, от невозможности получить его для себя полностью и владеть им безраздельно. И ей хотелось, чтобы он страдал бы так же, как и она. И слова, которые она выбирала, били его сильнее, чем настоящие удары.

      Она увидела, как обычно смуглое лицо Франческо побледнело, и он немного