Жизнеописание оболтуса. Виктор Сапожников

помнят, что знаменитые панфиловцы, стоявшие здесь насмерть, приехали из Казахстана. Меняется страна, – вздохнул полковник и смахнул ладонью слезу. – Ладно, давайте выпьем за встречу.

      – Коленька, возьми конфетки, – предложила Валентина, – и не забудь с Витюшей поделиться.

      Бутуз в несколько приемов сгреб большую горсть конфет и рассовал их по карманам. Потом он развернулся и потопал в свою комнату.

      – Коленька, ты куда? А как же поделиться? – обеспокоилась Валентина.

      – В свою комнату. Там удобней делиться, – пробурчал Коленька, который мне уже начал не нравиться.

      – Деловой. Настоящий москвич, – шепнул мне на ухо папа.

      – Хорошо, мой маленький, – откликнулась Валентина. – Витюша, идите в комнату и поиграйте. Коленька, покажи свои игрушки. А мы пока тут поговорим.

      Мы вошли в комнату Коленьки. Он выгреб конфеты из карманов и спрятал их под подушку кроме двух штучек. Одну он дал мне, а вторую быстро избавил от обертки и жадно засунул в рот. Устало вздохнув, бутуз с надменным видом начал показывать свои богатства. Надо сказать, что московские игрушки поражали воображение: тут были и роботы на дистанционном управлении, модельки машин, пистолеты с присосками и даже автомат ППШ – практически как настоящий. Я вспомнил свой ярко-оранжевый АК-47, который совершенно не походил на боевой, и взгрустнул. Нет, конечно же, у меня игрушек тоже хватало. Я мог бы похвастать коллекцией солдатиков, которых было сотни полторы, а также красивыми железными танками и бронетранспортерами. А еще настольными футболом и хоккеем. Но все объекты моей гордости были далеко. Эх, надо было «срезать» этого беспардонного московского родственника!

      – Обычные игрушки, скукота. А у меня свой верблюд есть, – скучающим голосом заявил я.

      – Как это? – встрепенулся Коленька.

      – У нас в Казахстане у всех школьников есть верблюды. Мы на них в школу ездим. Они такие большие, теплые и с двумя горбами.

      – Не может быть, – бутуз недоверчиво посмотрел мне в глаза. – А где вы их держите? Дома?

      – Нет. На ночь мы отправляем их пастись. А утром они сами приходят к дому и отвозят нас прямо к дверям школы. А когда я перейду в седьмой класс, то получу собственную лошадь и буду целыми днями скакать на ней, как Чапаев.

      Пацан изумленно смотрел на меня, открыв рот. Надо было остановиться, но чрезвычайно удовлетворенный произведенным эффектом, я уже не мог прекратить врать.

      – А когда я вырасту, то смогу по казахским обычаям взять две, а то и три жены. У вас в Москве так нельзя. Будешь всю жизнь с одной жить.

      Не думаю, что Коля до этого момента вообще имел какие-либо матримониальные планы. Однако известие о том, что у какого-то заезжего провинциального родственника будет чего-то в два или три раза больше, чем у него, расстроило избалованного пацана вконец.

      – А я могу к вам в гости приехать и на верблюде покататься? – умоляющим голосом спросил Коленька.

      – Ну не знаю. Верблюды только казахский язык понимают.