На обочине жизни. Мария Меньшикова

теле.

      «И куда мне идти? – пыталась сообразить Фая. – К маме нельзя. Она Феде сразу позвонит. Подруг и друзей у меня нет. Опять же, Феде спасибо! Отвадил всех. Работы нет, денег нет».

      Фая увидела скамейку, села и открыла сумочку. Она знала, что здесь лежит паспорт, поэтому схватила именно её. Порывшись, она нашла немного денег. В общей сложности чуть больше тысячи рублей. А ещё в сумочке лежали расчёска, зеркальце, упаковка бумажных платков и конфетка. Вот и всё её имущество.

      Тело ныло страшно. Боль заполняла каждую клеточку. Возможно, впервые получив отпор от жены, Федя вошёл ещё в больший раж и отделал её «как следует». Фая даже на секунду подумала, не пойти ли ей в больницу. Но почти тут же передумала. Там сразу сообщат в полицию, а полиция – это Федя. У него и связи, и должность. Сейчас он уже полковник и занял место своего бывшего шефа. Теперь он руководит отделением полиции.

      Бил он всегда так, чтобы не оставлять следов на лице жены. Да и на теле часто не оставалось синяков. Как он это делал, она не знала. Но сегодня Федя слишком разошёлся, и Фая чувствовала, что без синяков не обойдётся.

      На улице стало совсем прохладно. Май – это ещё не лето. Днём и до двадцати прогревается, и даже двадцать пять уже было, но ночи очень холодные. Фая выскочила из дома в спортивном костюме, в котором делала сегодня уборку, и в лёгкой куртке. Этого было недостаточно, чтобы согреться. Встав со скамейки, Фаина побрела дальше. Двигаться лучше, чем медленно замерзать, сидя на одном месте.

      Сил идти не было. Хотелось лечь, завернуться в тёплое-тёплое одеяло и уснуть. А проснуться дома, лет так восемь назад и отказаться выходить замуж. Но всё это было так же нереально, как сейчас найти место для ночлега.

      Фая шла, не разбирая дороги, но сторонясь основных улиц. Она знала, что в городе полно камер, по которым её может отследить и найти муж. Но Файка твёрдо решила: к нему не возвращаться. Да и после того, как она сбежала, муж может её просто убить и прикопать где-нибудь!

      Вдруг в её затуманенном болью сознании, раздался голос Феди:

      – Эти бараки все снести пора! Да и весь микрорайон застроить и камеры навесить. А то даже в единственном магазине камер нет! Через день туда ребята гоняют то на грабёж, то на убийство. С другой стороны, обитающие там бомжи бывают нам очень полезны…

      Речь шла о знакомом Фае райончике города. Когда она убегала из дома, тоже жила там. Восемь бараков, расселённых лет десять, а то и пятнадцать назад, стояли и сейчас нетронутыми. У местных властей руки не дошли их разобрать. Да и район не перспективный, сильно отдалён от города. Раньше там был завод, который давно закрыли. А когда бараки расселили, в окрестностях осталась всего с десяток жилых кирпичных домов. И все, кто мог, давно переехали жить в более благополучные и благоприятные районы. Рядом был гаражный кооператив, стихийная свалка, пустырь. Брошенная всеми окраина города, по-другому и не назвать.

      Фая шла туда. Она продолжала старательно избегать камер: обходила стороной магазины, крупные перекрёстки, подъезды новых домов. На старых не спешили