…Но Буря Придёт. Nameless Ghost

– ворота затворят до сáмого утра, тогда и впрямь заночлежишь в лесу. Ночью наш Скегге не велит пропускать в селище никого из чужих.

      – Я понял, тиу́рра, благодарю! Храни твои дела Всеотец!

      Конь резво поскакал по тропе, унося вестоносца грядущих смертей в лесную чащу, за которой недалеко уже лежало Хейрнáбю́гдэ – Глухое селище – место, где испокон жили в этих краях ещё со времён Дейна родичи Доннара Бурого, старшего брата её упокойного отца. Майри Конутсдо́ттейр молча смотрела тому вслед – и что за думы лежали у неё в этот час на душе, по взволнованному девичьему лицу было трудно понять…

      Вечером, сидя за столом в освещённой заревом смоляных светилень просторной горнице за чашей щедро поданной хозяином горячей медовухи с редкими тут пряностями из дальних восточных земель, славно отужинавший вестник долго рассказывал вершнему в Хейрнáбю́гдэ последние вести. Он кратко изложил о том, что происходило в уделах под рукой ёрла – как весь этот год на восточных Помежьях взрастало насилие, о прибытии осенью а́рвейрнского посольства и кровавой резне в Красной Палате, о случившихся стычках и битвах, о сборах дейвóнского воинства во всех стерквéггах и гейрдах. Подперев кулаком подбородок Хеннир молча внимал вестоносцу, теребя бороду, и изредка переспрашивал гонца о том или ином событии, как уже ведётся война, сколько пеших или конных кóгуров из чьей земли выставлено и куда.

      – Пока что по всем Помежьям идут лишь мелкие стычки с врагом, как и было ещё до обвещения распри – и повсеместно в тех городищах и селищах во время сборов воинства распалились волнения средь народа. Поселяне по зову всяких крикунов и вожаков из числа людей ёрла взнялись избивать своих прежних соседей из а́рвейрнов и сочувствующих им, калеча и изгоняя прочь от родных мест, отнимая нажитое добро и творя насилие над беззащитными.

      Гонец на миг стишил речь, отхлебнув хмелящего мёда из чаши.

      – Распалившиеся толпы сейчас даже присягавших служить Къёхвару в его воинстве наймитов из Эйрэ убивают напропалую, чего уж об иных молвить… У Дубового Корня дубы гнутся не от желудей, а от удавленных. Так вершитель Хакон Длинноногий нещадно расправился со всеми жившими там рыжими от мала до велика, хоть и клялись они дому ёрла на верность.

      – Волчий умёт… Лишь огонь распаляют такими делами, выблю́дки! – ругнулся нахмуренный Скегге.

      – Верно! Убитых и изувеченных сейчас не обчесть. И не чудо, что и в уделах áрвеннида и союзных землях также вознялись бесчинства над живущими там дейвóнами – и гонят тех в наши владения босыми и без корки хлеба, мужей забивая до смерти, а жён с девами бесчеща насилием. Ненависти накопилось столь много, что даже все уповавшие на мирный исход потеряли всякую веру в то, и вслед за иными острят копья и седлают коней. Все Помежья в полночных уделах объяты огнём. Да и на юге не лучше кровищей смердит… – проворчал он, отхлебнув ещё мёда.

      – Дурные известия… Сношай их всех волки, выблю́дков безмозглых! – Хеннир угрюмо почесал бородищу, внимая гонцу, – в Помежных Раздорах