…Но Буря Придёт. Nameless Ghost

в кругу колеса.

      – А так я по крови из них прихожусь…

      Он кивнул головой в закатную сторону, откуда пришёл, и добавил чуть менее громко:

      – Из дейвóнов…

      Всадники настороженно молчали. Над дорогой повисла неловкая, напряжённая тишина. Лишь мерно покачивались копья в руках, едва не касаясь жалами лица замершего в их кольце чужака. Молчал и он сам, выжидая.

      – Килэйд сами на севере, в Домайнэ-лох – а твой говор не тамошний, парень… – насупился Деорт, недоверчиво глядя на путника.

      – Это Килид живут там – а наш дом у Клох-клоиган будет, отсюда мы, – поправил его незнакомец.

      – Говоришь, сам из Килэйд ты? – один из всадников почесал подбородье, с натугой припоминая что-то, – погоди-ка – не мы ли с тобою тем летом на руках состязались на празднестве Белтэ – на старом торжище у колёсных рядов?

      – Ага – а ты ещё моему родичу Гваулу большой палец сломал своей лапой!

      – Верно! Силён же ты, поглоти тебя скайт-ши… У меня две луны потом локоть болел!

      – И тебе спасибо за жбан пива проставленный! Эх, был бы он кстати сейчас… – странник почесал свой урчащий живот, – тебя, помнится, Дайдрэ Дубина зовут – брат Лóйгайрэ и Дубтаха из Клóхбалла-бхáилэ?

      – Точно! Оттуда наше семейство! – обрадованно ответил конник из Каменного Хвоста.

      – Теперь и я вспомнил, – Илиннотвёл в бок копьё, – Áррэйнэ, седьмой десятник конных – тебя ещё Дубовая Ручища не раз вспоминал?

      – Верно, я! Только мой дáламлáох или полёг весь за зиму в Помежьях в боях с мохнорылыми, или давно уже с новым десятником. Незаменимых не водится, как Сучок приговаривать любит… – вздохнул путник.

      – Вот так встреча! – вершний дружески хлопнул того по плечу рукавицей, – а мы тебя чуть было не порешили как мохнорылого… Ты же и товарищ нашего Тийре, верно?

      – Как он? – взволнованно спросил бродяжник, – жив сам?

      – Мы-то зиму пробыли в Помежьях, а где тысяча их я не знаю. Может тоже где в Áйтэ-криóханн, а быть может опять отошла до горы.

      – С нами двигай туда – и узнаешь… – добавил Дубина.

      Взаимная неприязнь исчезла, и копья окружавших его конным кольцом áрвейрнов отошли от лица путника. Пальцы опустили тетивы, стрелы вернулись назад в сумки. Воины радостно загомонили, признав его за своего – одного из сынов Пламенеющего.

      – Давно ты бежал? Откуда?

      – И пешим от Се́сканн-э́байн шёл лесом весь путь? Да ты скороногий как Ллуговы псы!

      – Есть хочешь? – кто-то протянул ему отрезок сухого ячменного хлеба, и Áррэйнэ с благодарностью взяв его жадно вцепился зубами в чёрствую корку.

      – Жить захочешь – не так побежишь… – он умолк, торопливо жуя пересохшую хлебную мякоть, – в неволе я пробыл всю зиму, а ноги сумел унести лишь дней десять назад, как раз ночью по новой луне.

      Набив хлебом рот он притронулся пальцами к шее, на которой виднелся затянутый коркой запёкшейся крови недавний порез.

      – Вот, на память оставили добрые люди… Понравился жёлудь