…Но Буря Придёт. Nameless Ghost

что звалась ещё по их здешнему Клахфейн-бег-эбайн – а их кровь и сюда занесло ветром судеб.

      Раз к обеду Прямой повелел обойти оружейни и дуть к болтуну тому Брейги насчёт их припасов – то пока поутру можно и подождать, раз труды все Подкова в конюшнях и в укрепи справил. Своё дело он знает, успеет всё в срок – так чего бы и не посидеть тут, толкуя с красавицей?

      И он щедро плеснул себе в кружку ещё, глядя на ловко сновавшую с веником Гедду – наблюдая за тем, как та исподволь тоже глядит на него краем глаза – не смотрит ли он.

      Вышедший из оружейных во внутренний двор Верхней укрепи новый глава воинства тверди зажмурился и подставил под жар лучей посеверевшее за зиму лицо, радуясь наступившему тут долгожданному теплу, когда можно снять с плеч уже ставшую ему непривычной за шестнадцать лет в далёком полуденном Аскхаддгéйрде медвежью накидку-плащ. Отосланный к домоправителю Брейги первый помощник из прибывших с ним осенью людей, долговязый Агиль Подкова из Прибрежий поспешил исполнять данное ему поручение о свежих припасах, и Прямой вновь остался один.

      Неторопливо он шёл по крытым переходам стен вверенного ему стерквéгга, переходя от хугтанда к хугтанду, оглядывая острые вилковатые зубцы и стрельные ниши меж ними, выискивая свежие трещины и порухи в старой каменной кладке, требующей починки руками камников, чей труд по приказу его не знал отдыха тут даже в зиму. И поднявшись на верхние стены Хатхалле, на восточной их стороне Прямой увидал одиноко стоявшую женскую стать в тёплой меховой верховни́це поверх шерстяного синего платья, чьи огненно-рыжие волосы трепал западный ветер, вырывая их из-под лёгкой накидки. Она так и стояла словно застывшая на зубце и готовая взмыть к небу птица, точно не замечая его тяжёлых шагов, и немного прижмурив глаза пристально взирала над каменным и деревянным морем домов ходагéйрда на дымку рассветного небокрая.

      – Прости меня за беспокойство, тиу́рра… – негромко заговорил он, став рядом, и женщина медленно повернулась к Прямому лицом, встретившись взорами.

      За прошедшую зиму нечасто ему удалось с ней обмолвиться словом, сталкиваясь даже один на один в покоях и переходах Высокого Чертога. Молчаливая, она словно не желала заводить с ним речей о чём-либо ином кроме дел по вверенному ей хозяйству, и в её ярко-синих глазах ощущался холод с осторожной отчуждённостью. Что же… Храфнварр на большее и не рассчитывал – он, один из владетельных Скъервиров, чей род некогда растоптал и обрушил всю её прежнюю долю и жизнь. Но он помнил, кем прежде была эта девушка, чьё имя звучало бы нынче – не случись тот роковой миг злосчастного выбора – намного выше и благороднее нежели имя его, сына небогатого серебром и наделами Торда Голорукого из младшей ветви владетельного дома ёрлов.

      – Нет у меня высокого именования, почтенный, чтобы ты так обращался к простой смотрительнице служанок и швей. Можешь как все называть меня Гейрхильд.

      – Я помню и прежнее твоё имя, Гвенхивер…– Храфнварр запнулся на миг, – знаю, я виноват перед тобой – как и много кто из мужей моего дома…

      Она