…Но Буря Придёт. Nameless Ghost

добрый клинок – без разбору пластаешь, как колешь дрова. Не бабья рука у тебя, а медвежья наверное – всё в дядю Конута…

      Пытавшийся найти новые отговорки сын Доннара всё никак не мог поверить, что он – уже не такой зелёный воитель, каким ещё был по осени – скорее в шутку поспорил с сестрой, чтобы гордая и упрямая дочерь Стерке не решилась состязаться с ним из-за своего неминуемого поражения – и вдруг неожиданно сам проиграл.

      – Моя взяла, Айнир! – на ходу радостно молвила Майри, неся в руках два блодвáрпэ, для безопасности плотно перевязанных верёвками по клинкам. Но по виду разгорячённой запыхавшейся девушки было понятно, что взволнована она как никогда прежде, и ещё сама не до конца верит в собственную победу.

      – Да знаю, сношай меня волки… – недовольно нахмурился брат, не отпуская ладони от саднившего после удара лица, – а бить-то в башку зачем было? Что теперь мои люди решат – что их десятник у родичей на пиру получил в пьяной драке по уху?! Если узнают, что девой был бит – так совсем засмеют…

      – Так ведь ухо же на месте! – подзадорила девушка брата.

      – Ага – спасибо, что не отсекла… Голова как котёл гудит!

      – Раз ушей тебе жалко – я и снизу могла бы ударить… – раззадорившаяся от одержанной над братом победы Майри развернулась к тому лицом и шутливо вильнула клинком. Айнир едва ускользнул от его острия, что упёрлось ему ниже пояса прямо в подол мокрой потной рубахи.

      – Не одного, так другого меча там могла бы лишить! – пошутила дочь Конута дерзко.

      – Уймись уж ты, Майри, брось эти девичьи шутки… – отступил брат на шаг, уходя от укола.

      – Ага, боишься? – прижмурилась она хитро, шутя кольнув Айнира жалом клинка.

      – Да как тебе сказать… – отскочивший ещё на шаг назад юноша пожал плечами, начиная смиряться со своим поражением. Айнир был явно расстроен – но уговор уговором, и слово он должен держать.

      – Чего вот лукавишь! Вижу, что ты уж не мальчик, и девок на сене как следует мнёшь.

      – Вот уж не с сестрой о таком говорить ещё буду! – отмахнулся он недовольно, смутившийся и зардевший с лица, – и вообще – вчера на тебя девы вешаются, когда рядом ты с ними, подарками сыплешь – а как время с простором пролягут меж вами – и другой кто ловчее красу их уж зрит… – словно сквозь зубы вдруг выговорился Айнир о чём-то своём наболевшем, махнув лишь рукой.

      – Что же одна из тех дур изрекла таковое тебе, что ты сам как не свой теперь, братик? – усмехнувшись спросила у юноши Майри, – ведь в ином тут наверное дело?

      – Ай… Говорит она…

      – Кто?

      – Да неважно… «Ты же смерть на себе в глазах тащишь, до грядущей зимы не дожить тебе даже… С тобой быть – овдоветь на два счёта».

      – Сплюнь дурное то, Айнир. Нашлась там такая пророчица… – фыркнула Майри, – отвязала тебя, дурачка, по-дурному, коза эта – а ты и поверил, и сердце на нитки мотаешь. Кто гостей на поминках своих начинает считать загодя́, тот и впрямь в ямы Хвёгга спешит, как известно… Вот и счёт не веди за чужим языком.

      – Да уж как-нибудь