Предать, чтобы спасти. Нина Резун

сестра?

      – Не называй ее так, пожалуйста, – с раздражением сказала я.

      Марк обнял меня.

      – Ревнуешь?

      – Не знаю. Просто не ожидала, что там могут быть дети. Даже не думала об этом.

      – Постой. Ты знала про отца?

      – Да, только маме не говори.

      Я поведала Марку, как узнала о любовнице, рассказала ему и о разлуке отца с Ларисой, и о причинах этого. Не скрыла даже, что сама позволила ему сойтись с любимой женщиной.

      – Вот это страсти. Как ты могла утаить это от мамы? А от меня?

      – Мне это далось нелегко. Я всячески пыталась сохранить их брак. Но – увы!

      – Зачем ты отпустила его?

      – Нельзя делать человека несчастным по своей прихоти.

      – А как же мама? Ее ты сделала несчастной.

      – Она сама себя сделала такой. Теперь ты понимаешь, почему я не могу ее оставить одну дома? Сейчас ей нужна моя поддержка. Даже, несмотря на то, что она считает меня предательницей.

      – Что будем делать?

      – Переезжай ко мне. Поживешь на диване в зале, дальше что-нибудь придумаем.

      – Ой, Лизок, я как всегда вынужден идти тебе на уступки. Могу остаться здесь сегодня? Правда, я не брал с собой никаких вещей.

      – Что-нибудь найдем. Кажется, есть новая зубная щетка.

      – Отлично.

      На следующее утро, увидев Марка, мама просветлела. Он поинтересовался ее самочувствием, она улыбнулась ему и ответила, что теперь, когда он здесь, ей гораздо лучше.

      – Марк, ты знал? – спросила она.

      Он не стал переспрашивать, о чем речь. Все понятно и так.

      – Нет, Лиза мне только вчера рассказала. Мне очень жаль.

      – Ты к нам переехал?

      – Только с вашего позволения, Елена Ивановна.

      – Какие глупости! Тебе давно говорили, переезжай, а вы с матерью устроили разборки.

      – Спасибо.

      – Будет хоть один человек в этом доме, который не предал меня.

      – Ну что вы такое говорите? Ваша дочь за вас переживает. Правда, Лиза?

      – Конечно, мама. Я же люблю тебя.

      Но она еще не была готова со мной разговаривать. Обида глубоко закралась ей в душу. Мне казалось, мы поменялись ролями. Теперь я была ее матерью, а она моей дочерью. Я готовила, убирала квартиру, пыталась ее расшевелить, найти ей занятие на остаток августовских дней. Предложила сходить в гончарную мастерскую, чтобы вместе что-нибудь создать. Она не сразу, но согласилась. Там она расслабилась, даже повеселела, на обратном пути была более приветливой.

      Ко мне в гости приходила Юля и рассказала о своем разговоре с родственницей. Зовут ее Аделаида Германовна, и она сказала, что ей есть, что мне предложить, и чтобы я завтра приходила в музей на собеседование. Это было хорошее начало, и я настроилась на позитив.

      Кроме того, я поведала Юле об отце. Конечно, новость ее удивила и выбила из колеи. От моего отца подобного она не ожидала. Он был в ее глазах примерным семьянином и хорошим отцом, не способным на интриги на стороне. И чтобы чуточку оправдать его перед Юлей, мне пришлось сказать, что он ушел, потому что в тех отношениях появился ребенок. И он как ответственный человек не мог проигнорировать это