Кроваво-красные бисквиты. Лев Брусилов

человеком неглупым, сразу поняли, чем был отравлен городской голова, а затем и нищий…

      – По поводу нищего. Вы ведь говорили, что его отравили вафельным рожком Кислицына! – скороговоркой, боясь, что начальник сыскной прервет его, проговорил кондитер.

      – Верно! – кивнул фон Шпинне. – Но там тоже все не в вашу пользу. Мы проверили списки покупателей. Да, представьте, Кислицын ведет подобные списки. Так вот, среди прочих в этих списках значился неизвестный мальчик, на вид лет двенадцати. А дальше интересно – одетый в форму посыльных кондитерской «Итальянские сладости»! Иными словами, ваш посыльный! Мы нашли его. Им оказался Марко. Не могу не напомнить, что именно он принес в дом Скворчанского отравленные бисквиты. Так вот, у нас здесь посыльный сознался, что да, действительно покупал в кухмистерской Кислицына вафельные рожки. А на вопрос, зачем он их покупал, ответил… вы хотите знать, что он нам ответил? Так вот, он сказал, что покупал вафельные рожки по вашей просьбе!

      – Что? – кондитер даже привстал.

      – Да вы успокойтесь и сядьте. Судя по вашей реакции, я делаю вывод, что вы не поручали Марко покупать вафельные рожки. Верно? Или поручали, но разыгрываете здесь передо мной полную неосведомленность?

      – Да ничего я ему не поручал! – резко и зло бросил кондитер.

      – Охотно вам верю, – сказал начальник сыскной и добавил: – Хоть у меня на то нет никаких оснований. Все, что вы мне говорили в течение нашего разговора, все неправда. Теперь-то вы, господин Джотто, понимаете, в каком положении находитесь. Расследование можно смело завершать, дело передавать в суд. Все, решительно все указывает на вашу вину, и ни один адвокат, даже самый изощренный, не сможет вам помочь. Присяжные могли бы вам простить смерть кухарки, да и смерть городского головы. Могли-могли, я знаю, о чем говорю, но вот отравление нищего – никогда. Это, знаете ли, господин кондитер, Россия! Здесь все несколько не так, как у вас в Европе. Положение ваше очень сложно, а знаете, что вас спасает?

      – Что?

      – Вас спасает то, что я не верю в вашу вину. И еще то, что мне, как сыщику, очень и очень важно поймать настоящего отравителя. Понимаете меня? Не вас, а настоящего отравителя.

      – Вы идеалист, господин полковник, – заметил с грустной улыбкой Джотто.

      – А разве это плохо?

      – С какой стороны посмотреть.

      – Да смотрите с любой стороны и ничего дурного не найдете. В идеализме нет выгоды – согласен. Но выгода – это ведь не всегда хорошо, в особенности для нашей души.

      – Да, согласен! Ведь именно идеализм помогает мне сейчас не попасть на каторгу. И вы знаете, я это ценю.

      – Замечательно, значит, мы в конце концов сможем честно и правдиво поговорить.

      – Да, наверное, – кивнул Джотто.

      – Итак, я вас слушаю. Что вы хотели мне рассказать с самого начала, но не решались?

      – Ну да, я действительно привез с собой некое снадобье…

      – «Флорентийскую смесь»?

      – Если говорить честно… то не существует никакой «флорентийской смеси»!

      – Как