Злодейка в деле. Мстислава Черная

окружающая меня тьма меняется, я замечаю слабый огонёк. В пустоте хватает одного не до конца оформленного намерения, чтобы переместиться.

      В темноте мерцает стекло, разделившее пространство надвое. По ту сторону от меня широкое ростовое зеркало в витой раме. Я вижу своё отражение, на мне та же одежда, что была на мне в торговом центре.

      Простым перерождением не пахнет…

      Я пытаюсь попасть к зеркалу, но стеклянная преграда не пускает.

      В зеркале появляется второе отражение – её высочество принцесса Крессида Небесная.

      – Что…?

      – Ты такая жалкая, – заявляет она.

      Теперь я её вижу, она, точно также как я стоит перед зеркалом, но и от зеркала, и от меня её отделяет второе стекло. Как хорошо… Наличие стены, пусть и прозрачной, даёт мне иллюзию безопасности. При взгляде на подозрительно спокойную принцессу мне начинает казаться, что в происходящем она замешана напрямую, а значит, стоит готовиться к какой-нибудь гадости.

      – Куда мне, простолюдинке, с тобой красотой соперничать, – усмехаюсь я.

      Ещё на хватало спорить с избалованной эгоисткой.

      – Внешне ты как раз весьма очаровательна, но эти тряпки, в которые ты замоталась, отвратительны. Где твоя осанка? Где чувство собственного достоинства?

      Я её слушаю и ушам своим не верю:

      – Девочка, ты это серьёзно? Мы висим чёрт знает где, происходит чёрт знает что, но тебя волнует мой внешний вид. Побеспокойся о своём, если уж на то пошло.

      – А что о моём беспокоиться? – искренне удивляется Кресси и самодовольно ухмыляется. – Он безупречен!

      Она меня от чего-то отвлекает? Заговаривает мне зубы?

      Может, правильное решение – держаться от зеркала подальше? Слово в ответ на мои мысли, зеркало подёргивается рябью, и проступает изображение.

      – Даша! – я подаюсь вперёд, вжимаюсь в стекло.

      Суток не прошло, почему она так постарела?! Горе способно разом накинуть десяток лет, но я не об этом. Даша не растолстела, но заметно набрала вес, особенно в груди прибавилось. Волосы отрасли, выкрашены в сочный рыжий, но у корней непрокрас. На вид ей… к тридцати.

      Даша почему-то в халате, а интерьер больничный.

      А ещё – изображение сфокусировано на Даще, фон размыт, и я не сразу замечаю – рядом с больничной кроватью две кроватки для новорожденных. В первой малыш спит, а во второй моргает и, кажется, смотрит прямо на меня.

      – Да… двойняшки, красавицы-дочки, – Даша болтает по телефону.

      – Уже решили, как назовёте?

      – В честь тёти, и в честь мамы. Если бы она могла увидеть…

      Я вижу. И вижу, что моя защита теперь окутывает не только Дашу, но и передалась обеим девочкам.

      У Даши всё хорошо, она счастлива.

      Надо же, в мою честь…

      Только сейчас я по-настоящему осознаю, что моя жизнь закончилась. Трагично, обидно рано, несправедливо – финал окончателен и обжалованию не подлежит. Мне до слёз жаль расставаться, но по крайней мере я могу уйти спокойно.

      – Родные, будьте счастливы, – мне кажется,