Маленькие радости. Оливия Уэдсли

волосами, со сверкающими и пронизывающими глазами выкрикнула она последние слова.

      – Низкая, скверная девчонка! – крикнула ей леди Сомарец с невыразимым отвращением в голосе.

      Сэр Чарльз отвернулся и смотрел в окно. Странно, на одно мгновение его нормальный и упорядоченный ум почти наслаждался отповедью девочки, так как происходящее вызывало в нем справедливое отвращение. Он устало вздохнул. Эти три дня, что дети провели у него, казались временем бесконечных неприятностей и неудовольствия.

      Генриэтта истерически отказывалась оставить детей жить у себя дома. Они ей казались дикими зверями, причем звери выгодно отличались от них отсутствием дара речи и выработанных жизнью манер. Чарльз привез их домой в моторе утром следующего дня. До поздней ночи он доказывал и убеждал свою жену, и компромисс наконец был найден. Тони и Фэйн останутся у них до тех пор, пока не будет подыскана подходящая школа для каждого из них.

      – Мальчик позже поступит в Итон, – коротко заявил Чарльз. – Ты должна помнить, что он будет моим наследником.

      Это заявление вызвало поток слез, гневных слез обманутой в своих ожиданиях и огорченной женщины.

      Однако из двух детей леди Сомарец скорее терпела Фэйна.

      Его робкое спокойствие и приятная внешность ей даже несколько нравились. От него, по крайней мере, не будет неприятностей. Тони она возненавидела с первого же момента, как ребенок переступил порог ее дома.

      Она поджидала их в вестибюле, когда подъехал мотор, и видела через открытое окно, как муж ее высадил оттуда ребенка. Какая-то дешевенькая черная одежда была куплена в это же утро, и Тони выглядела в ней ужасно уродливой. Платье было ей велико, и ее маленькое личико под огромной черной соломенной шляпой выглядело крохотным и испуганным. Неуклюжие сапоги совершенно скрывали ноги. Они поднимались выше щиколотки и придавали стройным ножкам ребенка бесформенный вид.

      Она медленно вошла в гостиную, нервно цепляясь за рукав пальто дяди. Ее огромные темные глаза удивленно осматривали все кругом.

      – Чертовски! – внезапно произнесла она своим резким детским голоском. Дворецкий скромно посмотрел в сторону хозяйки и, подмигнув лакею, исчез из комнаты.

      – Что ребенок сказал? – спросила с раздражением леди Сомарец.

      – Я сама могу ответить, – добровольно вызвалась Тони.

      – В чем дело? – пробормотала раздраженно леди Сомарец. Тони выпустила дядин рукав и удивленно рассматривала гостиную.

      Леди Сомарец следила за ней глазами.

      – И ты хочешь, чтобы этого ребенка я признала своим? – спросила она мужа.

      Чарльз, слегка покраснев, ответил:

      – Она наша… моя племянница, и, хотя она, по-видимому, очень невежественна и неотесанна, ты должна помнить, что она не имела никогда еще случая быть иной. – В его голосе звучала защита.

      Вся дрожа, леди Сомарец стала подниматься наверх.

      Она послала за старой экономкой и сказала ей:

      – Миссис Kapp, возьмите эту маленькую девочку и вымойте