Сказания пери Иман. Галина Ширяева

я сосредоточилась и, постояв несколько минут у холста, короткими штрихами начала делать набросок.

      Через некоторое время на бумаге появились очертания моста и маленькой женской фигурки у самых перил. Это мне не понравилось, поэтому я попыталась стереть ластиком женскую фигурку, чтобы изобразить ее подальше, но ничего не вышло: женщина продолжала стоять, свесившись через перила моста, и мне показалось даже, что я вижу ее глаза, тоскливо вглядывающиеся в зловещую темную воду.

      Постепенно приходило понимание замысла, и, не теряя времени, я нарисовала фигуру мужчины в теплом зимнем пальто и меховой шапке. Подумав несколько минут, рядом с ним пририсовала машину, воображая ее большой, с блестящими синими боками. У набережной реки появилось несколько домов, а над ними, несмотря на тоскливый, серый зимний день, раскинулась радуга. Ее лучи проникали в мысли живущих там людей, делая их менее эгоистичными и зацикленными на себе. Картина становилась менее безысходной, возникло чувство слабой, едва ощутимой, надежды. Однако и этого было недостаточно. Закрыв лицо руками, я начала мерить палату, шагая из угла в угол.

      Наконец на меня снизошло озарение. Изобразив на заднем плане полицейскую машину, я вздохнула с облегчением. Это было непросто, ведь мне нужна была не любая машина… Нет, я совсем запуталась! Точнее – нужны были особые люди в этой машине. Те, что еще не потеряли честь, совесть и желание служить людям.

      Закончив карандашный набросок, я приступила к любимой части работы. Не спеша поработала красками, пока картина не ожила.

      Несколько раз в палату заглядывал наш врач, Иван Андреевич. Персоналу он, как обычно, велел не беспокоить меня во время приступа, за что ему низкий поклон. Правда, он заставил меня сделать перерыв на ужин, после чего я прилегла отдохнуть, время от времени с удовлетворением поглядывая на свой шедевр.

      Вечером в моей скорбной палате стали собираться медсестры и санитарки, пожаловал и сам Иван Андреевич. Мои рассказы были для них любопытней любого мексиканского сериала. Я их немного – для порядка – потомила, пока самая нетерпеливая из санитарок, разглядывая картину, не спросила:

      – А как зовут твою героиню?

      – Ее зовут Тонико, – на мгновенье задумавшись, ответила я. Имя женщины проступило в воображении яркими светящимися буквами.

      – Японка, что ли? – женщины захихикали, но негромко и деликатно, чтобы не рассердить сумасшедшую.

      Проигнорировав глупое замечание, я начала свой простенький рассказ.

      Сын Тамары, Алешка, рос умным и жизнерадостным ребенком. Но, с раннего детства у него появились серьезные проблемы со зрением. Адские муки для матери видеть, как слепнет твой ребенок, сердце кровью обливается, а от бессилия охватывает отчаяние. Чувствуешь себя маленькой и такой одинокой, что хочется поплакать под одеялом, но этого позволить себе нельзя. Нужно держаться, быть сильной, тем более что рядом нет плеча, на которое можно было бы