Сказания пери Иман. Галина Ширяева

у окна и любовалась жарким солнечным днем. Вилла находилась недалеко от берега моря, и веселая толпа отдыхающих шумела на нарядной набережной. Неожиданно женщина вспомнила другой день, когда она так же стояла у окна и смотрела в сад: расстроенная, подавленная, потерявшая надежду. Воспоминания полились рекой. Вытащив из ящика письменного стола тетрадь и собравшись с мыслями, она начала писать.

      Из дневника Флер Лагранж

      По прошествии многих лет, хочу кое-что прояснить в той давней истории. Она вовсе не так проста, как показалось полиции и даже блистательному майору Брайану Блекстеру. То, что произошло в моей семье, больше похоже на водевиль, чем на суровую реальность. Двадцать четыре года назад, еще до моего рождения, к маме пришел ее брат и отдал какую-то картину, свернутую в рулон. Он сказал, что скоро мы будем богаты, но сейчас ему нужно срочно бежать из страны. Просил, чтобы сестра нашла способ переправить эту картину за границу через своего дипломата. На следующий день она узнала, что из музея была похищена картина Томаса Гейнсборо «Портрет дамы в голубом». Об этом событии писали во всех газетах. Было понятно, что брат попал в крупную передрягу, и поэтому она взяла картину и отнесла ее к одному спившемуся художнику, который жил в полуподвальном помещении. Обещав высокую плату, она уговорила его поверх картины написать свой портрет в старинной одежде. Художник был талантливый и если бы не пагубное пристрастие, то был бы богат и знаменит. По видимому, художнику было лень писать картину и он ограничился тем, что вместо лица герцогини де Бофор написал лицо моей матери.

      Полиция с ног сбилась, но картина словно растворилась в пространстве. Джон Милтон вскоре уезжал в Англию, и мама сказала, что хочет подарить ему на память свой портрет в таком необычном образе. Она ведь поверила его обещаниям жениться на ней и мечтала воссоединиться с любимым в чужой стране. Разве она могла предположить, что это не входит в его планы. Уехав, он не ответил ни на одно мамино письмо. Даже мое рождение не растопило его ледяного сердца. Я ему была совсем не нужна. Бедная мама. Всю жизнь она вспоминала своего Жана, как она его называла. Часами она рассказывала, какие галстуки он любил носить, какие блюда предпочитал на обед. Она оправдывала его молчание, равнодушие и жестокость, и при этом ее глаза светились любовью. Оправдывала его, когда не было денег на операцию, и это стоило ей жизни. На ее долю пришлось мало радости, но много бед, горестей, обмана и предательства, и все это требовало немедленного отмщения.

      Так вот, насчет картины. Она ему понравилась, и Джон взял ее с собой. Историю с картиной мама рассказала мне только перед смертью. И это было последней каплей. По моей версии, Джон Милтон был вовсе не так прост, и, сопоставив факты, понял, что представляет собой эта картина. Использовав дипломатическую неприкосновенность он вывез картину, но предпринял меры предосторожности. На родине, сделав фотографию портрета,