Баронесса ринга. Минерва Спенсер

у нее есть единственный способ заработать на жизнь.

      – Я надеялась оставить бои через три года, а теперь буду вынуждена продолжать еще минимум шесть. Интересно, что от меня к этому времени останется и будет ли тогда вообще иметь смысл бросать бокс.

      – Я тебе все верну, дорогая. Клянусь. Это еще не конец всему. Я смогу…

      – Что именно? – усмехнулась Марианна, когда он осекся.

      – Я могу добыть тебе деньги. Просто на это потребуется немного времени…

      – Надеюсь, ты говоришь не о контрабанде, потому что…

      – Нет-нет, это не…

      – Так что же, ты намерен отыграться за карточным столом?

      – Нет.

      Она всплеснула руками:

      – Тогда что?

      – Я… я не могу тебе сказать прямо сейчас, но клянусь глазами моей матери, что верну все твои деньги. Просто на это понадобится немного времени…

      – У нас нет времени, дядя. – Марианна не желала знать, что он опять задумал.

      – Откуда ты об этом узнала?

      – Ко мне явился герцог Стонтон – он выкупил все твои расписки.

      Барнабас вытаращился на нее так, что в любое другое время это показалось бы ей забавным.

      – Стонтон? Но… но почему? Я ни разу с ним не играл! – Он наморщил лоб. – Или речь идет о том, чтобы закрыть нас по соображениям нравственности?

      Марианна знала, что следовало бы рассказать дяде всю правду, но была слишком зла на него. Кроме того, она не могла заставить себя упомянуть Доминика и то, что он до сих пор жив. Дядюшка и барон вызывали друг в друге самое худшее, что в них было, и меньше всего ей хотелось снова сводить их вместе.

      – Он сделал это, потому что хочет заставить меня с ним сотрудничать.

      – Сотрудничать?

      – Стонтон упомянул медальон и письмо – ты знаешь, о чем идет речь?

      Челюсть Барнабаса отвисла, с багровых щек полностью сошла краска.

      – Дядя? – резко бросила Марианна, когда он молча уставился на нее. – О каких письме и медальоне он говорил?

      – Э-э-э… – Барнабас сглотнул и отважно встретил ее разгневанный взгляд. – Я не знаю?

      – Это прозвучало, как вопрос, дядя.

      – Нет, ну конечно, нет, – забормотал Фарнем. – Я определенно ничего об этом не знаю. Ты просто расстроила меня и обидела своими обвинениями.

      Марианна воспользовалась уловкой Стонтона – молча уставилась на него, не произнося ни слова.

      – Я твой дядя, – проговорил тот жалобно. – Клянусь, что говорю тебе только правду. Я ничего не знаю ни о каком письме и медальоне. Уж наверное ты скорее поверишь мне, чем какому-то чужаку?

      Марианна долго смотрела в его слезящиеся глаза, потом устало вздохнула:

      – Конечно, дядя.

      Она не то чтобы солгала, но и правды не сказала. Но медальон и письмо волновали ее в последнюю очередь; вся ее жизнь рухнула за какие-то несколько минут. Дядя проиграл все деньги, которые она ему доверила.

      – С чего вдруг у Стонтона такой интерес ко мне? К нам? – спросил Барнабас словно бы самого себя. Губы его встревоженно сжались, взгляд обратился внутрь.

      Не дождавшись ответа