Беременна (не) от тебя. Юлия Гауф

и подвываний. Так, что я чувствую себя беспомощным ничтожеством.

      – Прости, – вырывается у меня, и я тянусь к девушке, чтобы…

      Сам не знаю.

      Но смотреть на ее слезы я не могу.

      ***

      ВИКА

      Ратмир бестолково суетится, по плечу меня похлопывает…

      Дурак! Какой-же он дурак!

      – Да пошутил я, – раздражается парень, и непонятно, на кого – на себя или на меня, – Вика, не плачь…

      А мне плевать на то, пошутил он или нет.

      Я просто устала.

      Вымоталась за этот жуткий день, и издевки Ратмира стали последней каплей.

      – Уйди, – всхлипываю, и киваю на дверь, – видеть тебя не могу.

      Ратмир делает неуверенный шаг к двери, и я немного расслабляюсь – сейчас он оставит меня одну, и я выплачусь в свое удовольствие. А потом пойду в свой кабинет, и буду всю ночь рисовать.

      – Уйду, когда успокоишься, – глухо говорит парень, и крепко обнимает меня. – Ненавижу слезы.

      – Так не смотри…

      Вырваться пытаюсь, но сил не хватает. Этот громила не из хлюпиков, и мои трепыхания для него как слабый ветерок. И я…

      … позволяю себе расслабиться на краткий миг.

      Утыкаюсь мокрым от слез носом в его шею, и вдыхаю знакомый запах. Ратмир пахнет костром и осенью.

      И немного кровью.

      – И почему ты такая неженка? – шепчет парень, и проводит ладонью по моим волосам. – Обидчивая, плачешь вот. Нет бы ответить, как следует. Совсем не умеешь за себя постоять, Вика, и пора бы научиться этому.

      Я могу за себя постоять.

      Могла. Раньше.

      – Отцу ты тоже позволяешь себя унижать? – допытывается Ратмир, и я вырываюсь из ставших неуютными объятий.

      Ну вот что ему стоило молча меня поддержать?

      – Нет, Тимур меня не унижает.

      Ложь.

      – Врешь, – это чудовище будто мысли мои читает. – Я ведь на него похож, Вика, не только внешне. К сожалению. И я видел, как он с мамой обращался, а она тоже слабая – как и ты. И слабость эта раздражает, вызывает желание… добить. Ну и, – Ратмир садится у меня в ногах рядом с кроватью, – как с тобой обращается муженек?

      – Хорошо, – раздражаюсь от этих бесконечных вопросов.

      – И снова ложь.

      Не совсем это ложь. Тимур никогда не проходится по мне грубыми оскорблениями, он слишком хорошо воспитан. А тонкие остроты по поводу моей бесплодности, неизящности, происхождения – на это он горазд. И бьют эти остроты больно.

      – Ну и откуда ты взялась такая? – Ратмир не отчаивается добиться от меня ответов. – Расскажи!

      Хочу послать его куда подальше.

      Не понимаю, что именно Ратмир хочет от меня услышать.

      И уже открываю рот, чтобы выпроводить его, но…

      – Мне было одиннадцать, и меня похитили, – тихо произношу я, глядя на сидящего на полу парня. – А люди Тимура спасли. Полиция… они работали, конечно, но слабо, и готовили родителей к худшему. Утверждали, что с каждым часом шансов найти меня живой становится меньше. А люди Тимура меня нашли, и…

      … и именно к нему на руки я прыгнула около того