Беременна (не) от тебя. Юлия Гауф

не знает?

      Оскорблен моим вопросом?

      – Пошел вон, – неразборчиво и медленно шепчет он. – Вон!

      – Подумай над моим предложением, – легко вскакиваю со стула, и оборачиваюсь к лежащему, неприятному мне мужчине. – Мачеха у меня зачетная.

      ***

      ВИКА

      – Тим, – сажусь на кровать рядом с лежащим на ней мужем, и легонько сжимаю его ладонь. – Как же так? Ты… ты обязательно поправишься.

      Только бы не разреветься.

      Не устроить истерику.

      Тимур ненавидит женские слезы, наверное, как и все мужчины.

      Но он выглядит таким слабым, беспомощным на больничной кровати. Палата обставлена как номер-люкс, но пахнет ведь больницей. И ни муж, ни я ни на минуту об этом не забываем – где мы находимся, и почему.

      – Ты…

      – Не говори ничего, – решаюсь приказать Тимуру. – Врачи запретили.

      – Ты, – упрямо хмурится муж, и пальцы его подрагивают, – и Ратмир… ты…

      Я.

      Он знает!

      Мышцы сводит от ужаса, как будто я стою перед мчащимся на меня автомобилем, и не могу пошевелиться. Сердце панически бьется в груди, гоня дикую кровь по венам.

      Я сейчас закричу.

      В обморок упаду от страха и стыда.

      – Тим, – бормочу онемевшими губами, – я не… ты все не так…

      – Замолчи! – муж делает над собой усилие, и приказывает привычным властным голосом. – Ратмир и ты будете пока жить вдвоем. Держись от него подальше, он вовсе не обиженный сиротка, каким хочет предстать. Поняла?

      – Я поняла, Тим, – киваю радостно, что мой обман не раскрылся.

      Наш обман.

      И нужно бы уйти, дать мужу отдохнуть, восстановиться, но проклятое любопытство заставляет меня открыть рот, и спросить:

      – Милый, а что Ратмир тебе сделал?

      – Много чего, – морщится муж, и приподнимает голову, позволяя мне поправить плоскую подушку.

      – А что именно?

      Не сходится у меня картинка. Да, я знаю, что мужчины разные бывают, и некоторые считают своими детьми лишь тех, кто от жены родился. Не от любовницы.

      Но Тимур ведь много лет был рядом с матерью Тимура – Лианой. Видел, как сын растет, становится похожим на него. Даже несмотря на все разногласия, разве мог он его не полюбить?

      Матери иногда завидуют молодости дочерей, отцы успехам сыновей, но в ненависть это выливается крайне редко.

      А у Тимура и Ратмира именно взаимная ненависть, которая в каждом взгляде выражена.

      – Он плохое семя, – говорит, наконец, муж, когда я уже думала, что не ответит. – В детстве диким был совсем, в чужие дома залазил со всеми вытекающими. Участковый его ловил столько раз – не счесть. А затем я приехал к Лиане с крупной суммой денег, которую кое кому передать должен был…

      Тимур начинает натужно кашлять, и я приподнимаю его голову, а затем подношу стакан с водой. И пока муж пьет, я осознаю, что именно он не договорил.

      Можно и не продолжать, но Тимур откидывается на подушку, и заканчивает рассказ:

      – Утром