Кока. Огненный демон. Елена Черткова

Все равно же никто не будет молиться посреди дороги.

      – А зачем вдоль дорог рекламируют еду или бытовую технику? – ухмыльнулся отец. – Вот тебе пример пиара двухсотлетней выдержки.

      – Несмешная шутка, – проворчала мама, хотя мне папино высказывание показалось довольно метким.

      Когда приветственные оханье и лобызания поутихли, тетя попросила меня сходить к соседке. У той уродилось море тыкв, и она предлагала забрать несколько.

      В Порту, где мы жили, в канун Хэллоуина, как и в других крупных европейских городах, окна и двери домов украшались пластиковыми скелетами, синтетической паутиной и наклейками с силуэтами пауков, летучих мышей да ведьм на метле. Здесь же с каждого подоконника натуральные тыковки подмигивали настоящими свечами. А на крыльце сеньоры Клары, к которой меня послали, и вовсе расположился потрясающей красоты натюрморт из причудливых коряг, пожелтевших колосьев, других даров огорода – и, разумеется, здоровенной тыквы.

      Я не спешила искать дверной звонок, а просто с минуту не то любовалась увиденной композицией на фоне необработанного камня стены, не то наблюдала за своими ощущениями. Казалось, внутри зашевелилось что-то дикое, но очень естественное. С таким чувством купаешься ночью в реке или смотришь в огонь.

      Замок щелкнул, и я от неожиданности подскочила на месте. Дверь открыла немолодая женщина, но назвать ее старушкой не повернулся бы язык. Стройная, осанистая, в светлом брючном костюме. Еще довольно густые серебряные волосы собраны в идеально гладкий хвост.

      – Нравится? – произнесла она, и от тембра ее голоса по телу побежали мурашки.

      – Красиво.

      – Заходи, – сказала сеньора Клара, и я, как загипнотизированная, поднялась по ступеням.

      В гостиной горел камин. Свет был притушен. На столе раскинулась еще одна композиция, уже без тыкв, но с сухоцветами и свечами, горящими в высоких стеклянных колбах.

      – Вы дизайнер? Флорист?

      Женщина по-доброму усмехнулась и помотала головой.

      – Ты, должно быть, племянница моей соседки. Сейчас я принесу обещанное. И чай.

      Танцующий парок пах вербеной, корицей и еще чем-то приятно-терпким. Я смущалась, но уходить не хотелось. Все вокруг было очень далеким от того, что наполняло мою обычную жизнь, и я судорожно копалась в мыслях, подыскивая тему для разговора.

      – Почему вы не режете тыквы и не ставите внутрь свечи, как другие?

      Женщина, до этого смотрящая в полыхающий камин, повернулась. Из-за острых черт, светлой одежды и волос в отблесках огня она казалась похожей на полярную лисицу.

      – Как ты думаешь, чье лицо люди пытаются изобразить на тыквах? – спросила она вместо ответа.

      – Какого-нибудь злого духа, – пожала я плечами. – Другие духи, проснувшиеся на Хэллоуин, видят, что дом уже занят, и проходят мимо.

      – Во-первых, не Хэллоуин, а Самайн. Во-вторых, это Кока. Он не злой. Хитрый, опасный, себе на уме, но не злой. До прихода христианства люди здесь верили в существование огнедышащего духа. Своенравного хозяина земель. Не то чтобы они ему принадлежат, – лукаво усмехнулась Клара, и это снова подчеркнуло сходство ее лица со звериной мордочкой. – Скорее Кока к ним привязан. Поставлен следить за порядком, охранять и отзываться на прошения. Жители несли ему дары в засуху, если расшалились мыши, заболел скот или хотелось передать весточку усопшим. Рыжий плут знает дорогу на ту сторону. А на Самайн, когда миры приходят в равновесие, пропускает души ушедших к их родственникам, оплачивая проход тем, что ему поднесли. Конечно же, и себе прихватывая кусочек.

      – И что, он похож на тыкву?

      – Немного… точнее, мог бы быть похож, если бы его попытался нарисовать напуганный им ребенок. Кока выглядит как молодой человек с копной ярко-рыжих кудрей. Но если разозлится или просто захочет произвести впечатление, то может разинуть пасть так, что миловидное личико разойдется от уха до уха. А между острых, как у собаки, зубов будет полыхать пламя. Хорошо, если там оно и останется. Потому что шары огня, которые он выдыхает, сколь угодно далеко летят по воздуху, пока не догонят несчастную жертву. А если ей и удастся бежать, то Кока обернется огромным лисом. Тогда от него уже никто не уйдет. Понятно, что при таких способностях святая церковь не могла не записать Коку в свиту Дьявола. Так он стал злым духом. Было даже время, когда в канун Самайна специально вешали горящие тыквы на колья заборов, чтобы показать зубастому демону, что ему здесь больше не рады. Люди меняют традиции, как им нравится, а потом удивляются, почему волшебство перестает работать. – Она не то усмехнулась, не то фыркнула и отпила чаю.

      – Вы так говорите, будто и правда были с ним знакомы.

      – Может, и была… – лукаво сощурилась Клара. – Ах, твои глаза горят, как у соседских тыкв. Спрашивай все, что хочешь! Не стесняйся!

      – Значит, вы приносите ему дары? Зачем? У вас кто-то умер?

      – У всех кто-то когда-то умер, такова человеческая природа. Но нет, я не желаю тревожить ушедших. Больше нет. Меня интересует сам Кока. В канун Самайна у него много работы здесь,