Три войны. Владимир Васильевич Киреев

серебряный нательный крест

      Кайзеровец, пристально посмотрел на его большие, растоптанные сапоги и удивленно покачал головой:

      – Лос, лос, – и толкнул его в сторону вагона, где стояли уже обобранные солдаты.

      Ивану повезло меньше, с него сняли сапоги и также отобрали крест.

      – Эть какие паскуды, – возмущался Василий. – На святое замахнулись.

      – Че- то я Вася не пойму, зачем католикам православный крест? – чуть не плача, жалобно проговорил Иван.

      – Будя, будя…– обнял его Василий, слегка похлопывая по спине, – ты ж понимаешь, что это для наживы, вера тут ни при чем.

      – А с тебя почему сапоги не стянули?

      – Да кому нужна обувка такого размера, да еще и растоптанная.

      Один из кайзеровцев подошел к толпе пленных и громко крикнул, -Лос! – показывая рукой на открытые двери вагона. Пленные, по трапу, вереницей, медленно пошли внутрь.

      – Мы что, здесь поедем? – закашлялся Иван и с ужасом опустил глаза вниз. Дощатого пола не было видно, на нем толстым слоем лежал коровий навоз.

      – Видать давеча в нем перевозили скотину и за все время ни разу не чистили, – оглядывая грязные вонючие стены, зло сказал Василий и стиснул зубы.– Совсем опаскудились, за людей нас не считают.

      Василий посмотрел на лицо земляка. Тот скривился в ухмылке. Бросив взгляд на его босые ноги, стал успокаивать:

      – Обожди маленько, сейчас поедем и я помогу тебе с обмотками.

      А люди в вагон все прибывали и прибывали.

      – Куда вы столько народу грузите? – Возмущенно закричал Василий, обращаясь к охранникам. Те, ничего не понимая, продолжали свое дело. Народ все прибывал и прибывал.

      – Совсем озверели! – закричал стоящий рядом седой унтер-офицер, – почти восемь десятков человек загрузил. В этой тесноте не только лечь, даже сесть невозможно.

      – Куда ты ложиться собрался? – усмехнулся Иван. – Тута весь пол в навозе.

      Дверь вагона с грохотом закрылась, лязгнули железные засовы. Стало нестерпимо душно. Единственное вентиляционное окно не справлялось с таким количеством людей.

      Вагон дернулся и плавно пошел по рельсам. Пленные стояли, поддерживая друг друга.

      – Теперича я тебе с обмотками не смогу помочь, – виновато сказал Василий.– Ты видишь сколько народу натолкали, не пошевелиться.

      – А я уже тута согрелся, навоз он теплый.

      – В этом вагоне и скотины, наверное, сроду столько не возили, сколько людей сейчас везут, вновь стал возмущался унтер-офицер.

      – А для них мы кто? – Севшим голосом прохрипел худой высокий солдат с бледным лицом. – И есть скотина.

      Жара от скопившихся людей стояла нестерпимая. Василию казалось, что поезд идет очень медленно, стараясь привыкнуть к обстановке, он старался заставить себя реже дышать, едкий вонючий запах заполнял легкие и сжимал их, хотелось пить. Голова начинала кружиться, мысли путаться. Перед глазами поплыла родная деревня с цветущей черемухой, мать с отцом сидят в избе за столом, пьют чай из самовара.