Архив еврейской истории. Том 14. Сборник

якобы имеющимися в его распоряжении сенсационными материалами… под флагом защиты брата, против которого, мол, только и строят козни его враги из НКИД и ОГПУ, Савелий предупреждал 1 декабря берлинского полпреда Крестинского и, в копии, Довгалевского, что обнародует такие разоблачения, от которых им не поздоровится. Предъявляя, по сути, ультиматум с указанием даже срока на его исполнение, Савелий заявлял:

      Уважаемый тов. Крестинский,

      Не хочу обращаться к Вашим головотяпам в Торгпредстве, а обращаюсь к Вашему разуму и логике. То, что Торгпредство оклеветало меня в печати, не делает Вам чести и не доказывает Вашего политического такта. Как видите, все было направлено не столько против меня, сколько против Максима Максимовича. Как немецкая, так и белогвардейская пресса здорово использовала пущенную Вами клевету во вред Вам же.

      Но мне нет дел до Ваших обязательств. Вы можете платить или не платить по ним (как Вы и не платите по Вашим червонцам), но я требую, чтобы Вы меня и моего брата выпустили из Вашей игры. Я знаю, что у Максима Максимовича из-за его тяжелого характера много врагов среди самих же коммунистов. Я знаю от самого Максима Максимовича и из его писем, хранящихся у меня, про интриги и нелады между ним, Чичериным и Караханом[166]. Я уверен, что сами коммунисты эти сплетни против меня подстроили, чтобы подставить ножку Максиму Максимовичу. Но мне от души жалко Максима Максимовича, он не заслужил, чтобы его имя так трепали.

      А мне, защищаясь от Ваших клевет и Ваших преследований, придется в дальнейшем пустить в печать все те документы, которые имеются в моем распоряжении, а эти документы таковы, что они не только дискредитируют советскую власть за границей, но сильно компрометируют Вас, тов. Крестинский, лично. Среди разных секретных бумаг, взятых мною в свое время у брата, находится также и часть Вашего дневника, по опубликовании которого в Германии поднимется такой скандал, перед которым побледнеет только что вызванный Вами, а когда я опубликую письма Максима Максимовича (с 1918 по сентябрь 1928), то он будет сильно скомпрометирован не только в глазах Европы, но и пред самой партией. За мной гонятся французские и американские журналисты, чтобы я им этот материал продал, но, как видите, я до сих пор ни одной бумажки не пустил в печать.

      Но я вынужден буду это делать, если в течение 8 (восьми) дней от сего числа не выпустите меня из своей игры и интриг и не сделаете возможным мое возвращение к нормальной жизни. S. Litvinoff[167].

      Пересылая 10 декабря копию этого послания Хинчуку и Литвинову-старшему, Крестинский выражал надежду, что речь идет лишь «о попытке шантажа, за которой не последует исполнение угрозы», поскольку «никаких подлинных документов у С. М. Литвинова нет, а на напечатание фальшивых в нынешней стадии процесса он, вероятно, не решится». Обращая внимание, что «письмо написано хотя по-русски, но латинским шрифтом и не имеет собственноручной подписи», Крестинский замечал:

      Для меня это является показателем двух фактов:

166

Карахан Лев Михайлович (1889–1937) – член РСДРП с 1904 года, РСДРП(б) с 1917 года; заместитель (с 1923), 2-й заместитель наркома по иностранным делам СССР (1930–1934); полпред СССР в Турции (1934–1937); арестован (03.05.1937), расстрелян (20.09.1937).

167

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 2771. Л. 208.