Я твой Ангел. Таша Истомахина

быть порядочными людьми. Перестать злословить, осуждать кого бы то ни было, винить окружающих в своих переживаниях, винить себя – представь, что ты каждый день прилагаешь для этого усилия, и когда-нибудь сотворишь из себя лучшего человека.

      – Так и я про то же говорю! В грязную форму Свет не вольется. Для того, чтобы быть проводником Света, надо быть с ним на одной волне.

      – А разве обязательно называть это Предназначением?

      – Конечно! Капелька Эго делает нас человечней. Кроме того, мое Предназначение достаточно безобидно.

      – Ну, тогда флаг тебе в руки.

      Я засмеялась вслед за Кирой.

      Пока сестра перемывала посуду, я рассказала ей очередной сон про разрушение своей квартиры. Про то, как я открыла глаза в тот момент, когда кровать стала сползать в зияющий проем вместе с обломками кирпичных стен, кусками бетонных блоков и деревянными перекрытиями. Воронка, в которую всё это бесшумно падало, была бездонна и черна – я знала, что подвалом она не ограничивается. Пока я кричала, на той стороне комнаты открылась дверь, и силуэт сына в освещенном проеме постарался меня успокоить: «Мам, проснись!». Я смотрела на разделяющие нас трещины в полу, нагромождение обломки и удивлялась, что его это не тревожит. Я на секунду закрыла глаза, и картинка перезагрузилась – только что я была в центре хаоса, а теперь среди ночи стою посреди комнаты и ору от ужаса…

      Катящийся камень мхом не зарастет

      Особнячок-кафетерий стоял посреди площади, и, казалось, мостовая обтекает его, делясь на две узкие улицы, справа и слева от этого дома. Получалось, что одни посетители кафе садились за столики на одной улочке, а другие на соседней.

      Мы подошли к прозрачной двери в кафе в тот момент, когда милая кудрявая девушка выносила из него два больших пластиковых стакана с молочным коктейлем. То ли она задумалась, то ли засмотрелась на Михаэля, но стеклянную дверь не увидела, и со всем напором юности врезалась в преграду так, что содержимое обоих стаканов залило и её, и стекло, и половину помещения. Мы немного постояли на улице, дожидаясь пока не вытрут молочную реку на пороге.

      Кроме хмурого «здрасте» от Михаэля я сегодня не услышала ни единого слова. Он был лохмат чуть больше обычного и неразговорчив. Попросил меня принести чашку травяного чая, а сам сел у дальнего столика лицом к двери.

      Я немного полюбовалась дивными пирожными и булочками в глазури, но решила, что чашка кофе сама по себе награда в начале дня. Мне сделали горячее латте с сердечком из пены, а в качестве извинений за неудобства на входе положили на блюдце палочку зажаристого слоеного печенья, усыпанного кристалликами тростникового сахара. Я совсем было отошла от прилавка, как вспомнила про просьбу Михаэля.

      – Чай и кофе одновременно?! – бариста была удивлена моим выбором.

      – Я беру чай для…, – назвать Михаэля другом просто язык не поворачивался, но и «напарник» прозвучал бы неуместно, – … своего знакомого.

      Девушка