Болевой порог. Олег Механик

эту дорогу. Из магнитолы раздаются финальные аккорды Фрэди из песни «Show mast go on». Моя любимая.

      – Серёж, не гони так. Ты же знаешь, что за поворотом эта выбоина. Опять влетишь!

      Я знаю этот голос. Всегда мягкий, никогда не срывающийся на крик, всё прощающий и всегда чуткий.

      – Натуль, яма не здесь, за следующим поворотом, возле Бурьяновки!

      Свист тормозов, глухой удар подвески, матерок.

      – Ну вот, я же говорила! – поёт невозмутимый голос.

      – Папа, ты опять в яму пловалился!

      Сашка! В прямоугольнике зеркала заднего вида большие бирюзовые глаза, белые локоны, огромный – в два раза больше маленькой головки розовый берет. Я привёз его из заграничной командировки.

      Я знаю всё: машину, находящихся в ней людей. Нет никого на свете милее этих людей. Мне знаком этот тёплый уютный мирок, и я хочу остаться в нём навсегда.

      Щелк!

      «На! Н-на! Н-н-на!»

      Окровавленный кулак со всей мочи врезается в стену. Ещё раз! И ещё!

      «Н-на-аа! С-сука! Я заставлю тебя появиться!».

      Глухие удары сотрясают бетонную коробку помещения. Осыпается штукатурка. В месте приложения ударов образовалась, бурая от крови, выщербина.

      «На-на-на!».

      Лопнувшая кожа, клочками висит на костяшках. С каждым ударом кулак разбрызгивает по стене бурые капли. Ещё один удар, и он разлетится в щепки.

      Щелк!

      «Всё, что вам мешает в достижении успеха – это вы сами! Ваши взятые с детства установки, детские комплексы, породили неверие. Неверие в себя! Вы здесь, чтобы поломать эти установки и выйти из этого зала другими людьми!».

      Шум аплодисментов, восторженные крики, свист.

      Две ладошки с размаху шлёпают одна об другую, на худом запястье болтаются дешёвые часы – китайская реплика «Роллекс». Я знаю эти ладони, знаю эти часы. Лес голов, приторная смесь десятков дешёвых ароматов, сцена. В свете софитов машет руками высокий белозубый мужик с забранными в хвостик жидкими волосами. Над головой мужика горит, выведенный светодиодными лентами, слоган.

      «Кондрат Степанов – билет в новую жизнь!»

      Щелк!

      Кулак продолжает неумолимо ударяться в стену. Вывалившийся пласт штукатурки образовал приличную дыру, и рука с каждым ударом утопает в ней по локоть.

      Бумм! Бумм! Бумм!

      Неумолимые удары крошат стену и кулак. С окровавленного запястья слетают золотые часы, падают на пол. Что-то знакомое есть в гравировке, на обратной стороне циферблата. Чьи это часы? Чья рука разбивается о стену?

      4

      Вынырнув из забытья, я обнаружил себя лежащим на полу. Боль продолжала пульсировать в каждой клеточке тела. Собрав последние силы, я встал на корячки, прополз до двери и толкнул её головой.

      «До-о-ок!»

      Вместе с захлебывающимся криком, изо рта выплеснулась белая рвотная пена.

      Он появился быстро, будто стоял рядом за дверью, схватил меня под руки облокотил обмякшее тело на свои колени.

      – На пей! – Он запрокидывает мою голову, большим и средним пальцем руки давит на сжатые челюсти, заставляя их