Заражение. #Depressed_ esthete

так и не поднимался. В смысле ни разу не делал выбор шагнуть на ступеньки, восходящие к верху. Бывало изредка забегал перекусить в ресторан, в обед, когда ценник там переставал его кусать. Но чаще жена собирала ему что-нибудь с собой.

      Ничьего присутствия здесь не просто не видно, а не ощущается. Его взгляд возвращается на лист бумаги, от попытки рассмотреть нечто за ее разлиновкой начинают болеть глаза. Пустое. Убеждает себя, что лист этот был оставлена просто, кем-то, в спешке. Но теперь уже другой вопрос занял мысли, стоит ли выбрасывать теперь этот листок или оставить его тут так и лежать? И уже этот вопрос кажется ему в разы серьезней, нежели предыдущий, но таким же неразрешимым. Ведь его мог оставить кто-то очень серьезный, услуга такому человеку могла бы принести ему несколько нулей на карту. И, не найдя ответа, он решает оставить бумажку полежать до утра, чтобы время само как-нибудь уладило этот вопрос, чтобы «судьба» определила его правомочность на обладание бонусом. Сам же Игорь идет перекусить, потому что «переволновался чё-т». Уходит в кладовую, вотканную позади, за без теней темным коридором, служащим выходом для людей, работающих в ресторане и переодевающихся в раздевалке, с которой он, коридор, соединяется короткой, узкой лестницей.

      Здесь, в маленькой кладовой горит только настольная лампа и неон с синим оттенком вдоль всей лицевой части холодильника, засунутого в дальнюю часть комнаты, что дает достаточно освещения малой комнате-кубу, помогает рассмотреть скромный дсп-шный стол с двумя рядом стульями, пару металлических в пол метра шириной ящиков, стоящих с палец в зазоре в синем свете от холодильника. Игорь от предвкушения довольный зависает в паузе. Подскакивает к холодильнику и вытаскивает оттуда неравновесный пластиковый контейнер с зеленой крышкой. В жире, который схватился по бокам пластиковых стен, он рассматривает, а скорее расслышивает, горошины гречки, а вот толстую котлету ему удается рассмотреть и расчувствовать, срывающаяся при наклоне глиняным брусом в противоположную стенку, оставляет в руке приятногаснущий импульс, отпечатываясь, оставляет на торце прозрачного пластика с внутренней стороны частицы структуры, из которой сделана и которые после можно будет слизать с этой стороны, если те сами не стекут к гречишным сечкам под воздействием ультракоротких электромагнитных волн. Пока несет, задумчив, точнее кажется таковым, но на деле мыслей в голове ноль, мозг взял паузу, остановив на лице движение, абстрагирован от предмета управления, занят короткой перегрузкой основных систем из-за недавних полусбоев…

      Теплая гречка рассыпается по рту, попадаемые же туда куски котлеты вызывают непроизвольное вслух мычание, иногда затягивающееся и превращающееся в целый отыгрыш в низком и высоком звучании. Звук в такие моменты, отражаясь от стен, усиливается и создает некий аналог оркестрового сопровождения, что всерьез