Мажор. Недетские игры. Дарья Белова

мку с девушкой Аверин вышагивает к нашему столику.

      Она красивая. Длинные блестящие светлые локоны рассыпаны по плечам. Глаз не отвести. А ноги… С ними до луны за один шаг можно добраться.

      Правая рука Аверина опускается на тонкую, изящную талию, и он наклоняется, чтобы поцеловать девушку в шею. Девица заливисто смеется, а у меня волосы на загривке шевелиться начинают от этого смеха, до костей пробирает похлеще злого мороза.

      И как справиться со своей ревностью, не представляю. Она же щупальцами вцепилась в горло и сжимает с каждым моими взглядом, брошенным в их сторону.

      – Привет, Стас, – девчонки восторженно с ним здороваются.

      Им все равно, что Аверин пришел сюда не один. От их непрекращающегося флирта горько тошнит.

      Мажор коротко кивает в знак приветствия и разрезает меня взглядом, когда наши глаза встречаются в свете софитов.

      Мне дурно, сердце падает в ноги и отпрыгивает до макушки.

      Две секунды мы смотрим друг на друга, пока он не открывает рот и нагло не ухмыляется.

      – Я тебя где-то видел, – говорит ровно, но звучит ядрено и по-хамски.

      Дыхание с грохотом пронеслось по всему телу.

      Серьезно? Где-то видел?

      Кричать хочется от его… безразличной фразы.

      – Мы учимся в одном институте. И я несколько раз была у тебя дома.

      Опускаю взгляд на свой апельсиновый сок и обхватываю губами трубочку. Кожу лица печет так, словно я только вчера минут пятнадцать проторчала в солярии.

      Вера зазывает всех танцевать, а моя пятая точка прилипла к обивке дивана намертво. И не встать теперь. Но главная причина отсутствия желания идти танцевать сидит напротив меня и хмуро изучает танцпол на первом этаже.

      – Ты идешь? – спрашивает, и я не сразу понимаю, что обращается он ко мне.

      Скольжу по его лицу взглядом, избегая смотреть в глаза, и спустя несколько секунд отрицательно качаю головой.

      Девчонки быстро оказываются на танцполе, когда за нашим столиком остаемся сидеть только я и… Стас.

      Последний раз, когда мы остались наедине, он меня даже и не заметил, разговаривал с кем-то по телефону в своей манере, бросая пошлости.

      А сейчас Аверин пристально меня изучает, наклоняет голову вбок, ухмыляется. Делает все, чтобы я чувствовала себя максимально некомфортно.

      – Нет, мы не трахались.

      Сок, который я собралась проглотить, застревает в горле, и я начинаю кашлять. Громко, до слез.

      – Что? Ты просто сказала, что была у меня в гостях. Вот я и подумал… – оправдывается.

      А мне и неловко, и смешно.

      – Ты придурок, Аверин, – грубо отвечаю, промакивая нижнее веко салфеткой.

      Его губы кривятся в какой-то усмешке, лицо искажается. И я не могу прочитать, какую эмоцию у него вызвала моя реплика. Он явно не обиделся, но странный холодок пробежал по спине.

      – И как тебя зовут?

      – Саша. Я учусь в одной группе с Аленой Ольшанской. Ты должен ее знать.

      Кивает.

      И мы замолкаем, хоть я и постоянно ловлю на себе взгляды Аверина.

      – Что? – не выдерживаю. Он же давит, дышать не могу.

      – Свои такие? – кивает на волосы. Они у меня рыжие.

      – Свои.

      Напряжение рассекает душное пространство между нами и стягивает петли, будто мы две часть одной материи.

      – И губы?

      Поджимаю чистые от помады губы. Грудная клетка сейчас взорвется от ударов, а я лишь смотрю в глаза Аверина и дважды коротко киваю. Как кукла.

      Что он со мной делает?

      – Тебя не смущает, что задаешь такие вопросы, когда на танцполе находится твоя девушка?

      – Моя кто? – хмурит брови.

      – Девушка, – чуть громче повторяю, когда мой язык вот-вот готов был запутаться, когда выговаривала это слово.

      – Она мне не девушка, – уверенно заявляет, что нельзя не поверить.

      Аверин откидывается на спинку дивана, и его белая футболка облегает тело, очерчивая каждый кубик. Они как сотни маленьких минусов, а мои зрачки – уверенный плюс. Нас тянет друг к другу.

      Отрезвляет только характерное покашливания, которое пробивается до моего слуха несмотря на громкую клубную музыку.

      От переживаний крутит живот, и сок в желудке превращается в настоящую кислоту.

      Когда наши взгляды встречаются, мальчишечья улыбка расцветает на его наглом лице. Контраст, который отдается в сердце, заново заводя его как детскую игрушку.

      Господи, как я умудрилась втрескаться в этого мажора? Бабника и эгоиста?

      Девчонки возвращаются быстро, и теперь нескончаемая неловкость и вечное напряжение сменились трелью их голосов.

      Мало что понимала, да и не пыталась. Все мои мысли были поглощены Авериным и его вопросам. От них было дурно и неприятно, но в животе что-то такое трепетало