По тропам башкирского фэнтези. Ева Смольникова

за версту, и сердце старика чувствовало что-то недоброе.

      – Здрав будь, Афанасий Аристархович, – отозвался один старец.

      – И тебе не хворать, Харис Эльдарович, – бывшие вояки поприветствовали друг друга и пошли вдвоем. Они и еще несколько старожилов были очень почитаемы в этой деревеньке не только за военное прошлое, но и за ум, и за справедливость.

      Толпа собралась у колодца.

      – Идут!

      – Дайте дорогу! – прокатился волной громкий шепот, как только старцы стали подходить к месту сбора.

      Когда же они подошли ближе, увидели: ведро, которым набирали воду, лежит на земле, разбрызгана повсюду кровь, водой разбавленная, и рука рядом человеческая. Гришку за водой послали, а он «такое» из колодца выудил; теперь рядом стоял ни жив ни мертв. Кто из собравшихся голову отвернул, кто глаза отвел – не каждому под силу такое наблюдать.

      – Чья рука? – спросил Афанасий Аристархович и задумчиво почесал бороду.

      – Поэта нашего, Самира, – старцы переглянулись и нахмурили седые брови. А говоривший тем временем продолжил: – У Гульназ он сейчас, она ему перевязку делает.

      – Кто ж его так?

      – А он и сам не ведает, проснулся утром, а руки уже нет, ну и давай орать, – отвечал мужчина, стоявший рядом.

      – В одних портках через всю деревню до Гульназ бежал, бесстыдник! – послышался женский возглас из толпы.

      – А потом я за водой пошел, – опустив голову, тихо заключил Гришка.

      – Что ж ему, в парадное надо было принарядиться? – донесся уже другой голос из толпы, и пока жители обсуждали приличия, Харис Эльдарович попросил рассказавшего всё мужичка:

      – Набери еще ведерко…

      Ведро из колодца вытащили полным не воды, а крови.

      Послышались новые крики.

      * * *

      Возвращался до дому Афанасий Аристархович в ужасном расположении духа. Едва переступив порог, его захватило приподнятое настроение внучки – Василисы Михайловны. Она хлопотала по хозяйству, пока сын ее, маленький Илья Иванович, изволил убежать играть с мальчишками.

      – Что там, деда?

      – Нечисто дело, – отозвался старик и пересказал все увиденное. Решением старейшин было принято пока воду из колодца этого не черпать.

      – Давно с водой что-то дурное творится, – заметила Василиса и нахмурилась. – То мы водой из реки пожар тушим, а огня только больше, то лихорадка прошлась по деревне, – девушка поджала губы. – Ко мне ведь чаще стали люди захаживать: то головная боль, то слабость. Гульнара, певица наша, и вовсе без голоса осталась, а я ведь только вчера видела, как она из того колодца воду домой несла.

      – А то я не вижу! – фыркнул старик. Внучка его, Василиса Михайловна, среди людей снискала славу знахарки. И если бы только знахарки… Злые языки ее в колдуньи записали, да видел дед, что они правду говорят.

      Василиса пожала плечами, поняв, что более не добьется новостей от деда и вернулась к хлопотам.

      Вдруг в дверь постучали.