Бремя наследия. Алиса Темникова

доброжелательно. Клаэсу не приходилось стараться, чтобы располагать к себе людей. Говорил он мало, сугубо по делу. Сам не навязывался, но по инициативе собеседника грамотно и деликатно мог поддержать любой разговор.

      Спустя семь лет после переезда братьев в город не стало их бабушки. Она умерла тихо, во сне. Возраст брал своё, управляться с хозяйством она уже не могла, последние годы Клаэс полностью обеспечивал её лучшими продуктами и очень просил перебраться к ним, уж нашлось бы место, и ему бы так даже было спокойнее, ведь она могла бы присматривать за Нэми. Но Ида наотрез отказывалась. Она хотела умереть в привычной обстановке, на земле, ставшей ей родной.

      Нэми окончательно пал духом. То есть – вообще не трезвел. А у Клаэса не было времени унывать. Он старался уберечь брата от петли. Нэми и так совсем за собой не следил, это по мере сил приходилось делать Клаэсу. Он всегда был покрыт синяками и ссадинами разнообразных масштабов, и не обязательно от того, что кто-то в очередной раз решил проучить его за хамство. Нэми, казалось бы, существовал в каком-то собственном измерении, очень часто и надолго выпадая из реальности, забывал поесть, постоянно спотыкался, потому что не смотрел под ноги, врезался в углы мебели и дверные косяки, а сколько раз его едва не сшиб автомобиль во время переправы через дорогу – не сосчитать. Забота о брате Клаэса не очень-то и обременяла, она не давала ему зацикливаться на прочих жизненных неурядицах, этого впоследствии сильно не хватало. На том месте, где всегда был Нэми – теперь зияла разъедающая здоровые секторы сознания пустота.

      Спустя два года после смерти бабушки, в возрасте тридцати двух лет Нэми Андер покинул этот бренный и столь ненавистный ему мир.

      0.2. ЧАСЫ.

      Это произошло в марте. Ничто не предвещало беды. Брат вёл себя привычным, не вызывающим подозрений образом. Среди ночи Клаэс проснулся от возни и шума периодически падающих с полок на пол вещей. Прищурившись, он рассмотрел в сумраке очертания Нэми, суетящегося по комнате. На вопрос, что он ищет, Клаэс услышал лишь нечленораздельный, но явно нецензурного содержания бубнёж. Наконец, брат застыл на месте, застёгивая на костлявом запястье металлический браслет старых дядиных часов. Клаэс напомнил, что они давно не работают, а Нэми ответил: «Бумажные журавлики, Клаэс, время складывать бумажных журавликов». Это последние слова, которые он услышал от брата, потому что решил не придавать значения обыденной чуши и беззаботно заснул обратно, а когда прозвенел будильник – Нэми в квартире уже не было. Ни вечером, ни на следующий день он не вернулся. Такое случалось и прежде, Клаэс успел привыкнуть, брат без предупреждения мог пропасть и на более длительные сроки. Обычно, по возвращению он говорил, что гулял, или же вообще воздерживался от пояснений. Мобильным телефоном Нэми пользоваться не умел и не желал учиться, потому связаться с ним во время таких вот «прогулок» не представлялось возможным.

      На момент обнаружения