Пыль. Денис Борисович Поздняков

руку в рюкзак и обнаружил дыру. Пощупав её, пошарив тщательней, понял, что чётки он потерял. Фляга была на месте. Пустая бутылка из-под воды захрустела в ладони. Он провёл рукою по дну и нащупал жёсткие горошины.

      «Разорвало четки, сыпятся по пути. Потом приду, соберу». Успокоился Он.

      – Заходи! – скомандовал старик. И хотя глаза Клима привыкли к темноте, ни черта не было видно. – Ладно, постой пока тут, я сейчас.

      Заскрипело ветками деревьев, посыпалась земля, и кончились звуки. От этого у Клима начался дикий свист в ушах, производимой абсолютной тишиной. Когда звуки вернулись, Клим услышал свет и кряхтенье. Старик стоял со свечой. Он поводил ей, показывая путь под слоёную почву. Вот они спустились в землянку, и Климу стало тепло и сыро, как в возбуждённом влагалище. Пахло затхлым подвалом, горькими травами, какой-то дохлятиной и, как и везде, керосином. Старик поставил свечу в кружку на земляном полу и уселся у стены, обвитой корнями столетнего дерева.

      – Вот тебе и ночлег, а вот и печенька, – улыбнулся он, достав спрятанный в землистой нише гриб трутовик, погладил его, обводя рукой все неровности. – Ты смотри: ничего, что над землёй, что на земле, что у меня под землёй не происходит просто так, кроме одного. Этот плод я назвал «простотак», – Он кисл, сух на языке и является, по сути, обычным грибом-паразитом. – Старик надавил на плод, тот сморщился и сразу же вернулся в первоначальное состояние.

      – Как резиновый, – заключил старик. – Иной продукт помнёшь, подавишь рукой – вот тебе и каша. А его рукой не сломаешь, лишь кусать да пережёвывать. Народ их сторонится. Не привычно им, видите ли, такое потреблять. Вот с тобой всё просто так или не просто так?

      – Да, со мною всё просто: когда так, когда не так, – неуверенно ответил Клим.

      – Скажу, что здесь ты не просто так, а сам целиком «простотак». В этом и твой «простотаковский» парадокс, – заключил старик. – Иной эти места стороной обходит, а ты припёрся и носом клюёшь. Всякий зверь своё место выбирает. Про людских и толковать не приходится. К таким, что вроде тебя, эта заурядная публика уж слишком подозрительна, и с порицанием отзывается. А вы, как побуженные шатуны, слоняетесь, ни черта не понимая, не разбирая своего пути. Побираетесь в чужих огородах – там тьма кругом, и проведёт только поводырь беспородный. Один поводырь из воды, иной с неба гребнем. Их перегной под грибной полусферой. У тебя хорошие тотемы.

      – Ты жуй давай, боле сегодня ничем не богат. Все ловушки по чащам пустуют. Берегут одиночество своё. Пришёл, – продолжал старик, – прислушивайся к ним и тогда не пропадёшь…

      Клим отрешённо слушал эту ахинею. Он надкусил упругий нарост, как позавчерашнюю булку. Скрипнуло на зубах и во рту раздался вкус квашенной капусты. Он оставил попытку пережевать эту органическую литую массу, широко сглотнул и тут-же подавился, закашлял. Старик терпеливо ждал, когда тот успокоится. Дождавшись, он снова начал:

      – Я вот утром выхожу наружу, гляжу на небо, на росу, на траву. И всё ясно: и погода, и улов, и день