Ходящая по снам. Юлия Зубарева

было. Он, бывало, уходил через задний двор гулять за территорию, но тут ни крики Акимыча, ни Лизины собаку не вернули.

      – Так, ты иди домой, жди меня. А я пойду по улице посмотрю, может он в твой старый дом пошел и не слышит.

      – Нет, Лизавета, так дело не пойдет. Я тебя одну за околицу не пущу, не велено. Пес умный, погуляет и придет. Вот ребята сейчас приедут и скажут, у них он, али по собачьим делам своим отправился. Не ходи никуда одна, – попросил Василь жалобно, видя решимость Лизы сделать все по-своему, наперекор запрету.

      – Чего со мной случится на улице? Мы меня тут взаперти собрались держать? Охрану приставите?

      – Ну, не кипятись. Вот попустит сейчас спину и пройдемся. На мой голос он быстрее отзовется, чем на твой.

      С этим аргументом пришлось согласится, но выглядывать каждые пять минут на крыльцо, бегать к калитке и звать пса Лизе никто не запрещал. Пока завтракали, приехали строители. Барбос у них не появлялся, и решено было прочесать старую деревню всем, кроме Акмыча. Его, перекрученного болячкой, оставили дома, намазав вонючей мазью из запасов Матвея Ивановича.

      – Надо бы еще до фельдшера дойти, пусть посмотрит деда, – попросила Лиза. Иваныч только кивнул. С перестановкой в комнате и организацией нормального спального места он тоже согласился, обронив:

      – Давно пора. Решим к кроватью, тут ехать 10 километров. Давай сначала с кобелем разберемся, не похоже на него. Вдруг чего случилось?

      Приехал Виталя, его и отправили в новую деревню поспрашивать про Барбоса и привезти фельдшера к деду, а сами пошли по улочке, заглядывая в покосившиеся калитки и на разные лады выкрикивая имя пса.

      За деревней начиналось поле, а дальше край леса. Дорога заканчивалась, и Лиза в очередной раз, рискуя сорвать голос, позвала кобеля:

      – Барбос! Родненький, возвращайся!

      От крика поднялись с соседних кустов сороки и с гомоном начали кружить над Лизаветой и Иванычем.

      Лиза подняла голову и внимательно проводила взглядом улетающих к лесу птиц.

      – Пойдем на ними. Пошли, – потянула за собой ничего не понимающего прораба. Тот только кряхтел, продираясь через сухую траву. Черно-белые трещетки не торопились, описывая круги, присаживаясь на редкие березки в заросшем поле, как будто поджидали попутчиков. Подбадривали своими пронзительными голосами.

      – Как зовут куда, Лизавет. Смотри прямо напрямки ведут, – Иваныч через полсотни шагов тоже понял, за кем пошла Лиза, и прибавил шаг.

      В лесу было еще прохладно, и промокшие джинсы и кроссовки от утренней росы добавили приятных ощущений.

      – Барбооос! – в очередной раз позвала Лизавета, ступая на неприметную тропинку среди молодняка на опушке. Сороки сидели молча на ветках, внимательно провожая взглядом девушку. Вдали, в глубине леса, послышался далекий лай пса.

      – Он там, слышишь! Пошли скорей! – потянула за собой прислушивающегося Матвея.

      – Погоди минутку. Ребят позову. Не дело вдвоем по чащобам лазить, – вытащил телефон, сказал, где найти, и попросил:

      – Не