Пасьянс судьбы, или Мастер и Лжемаргарита. Эмиль Вейцман

– она была про Лермонтова и очень интересно написана. Произведение начиналось (цитирую по памяти) с «непременного желания Машеньки» выйти замуж за красавца Юрия Лермонтова и заканчивалась роковой дуэлью у подножия Машука в Пятигорске. Впоследствии на месте этого злосчастного поединка мне приходилось неоднократно бывать. Признаться, мне очень не понравилась безвкусная помпезность, увековечивающая трагическое событие, случившееся в июле 1841 года. Как тут не вспомнить могилу Суворова в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге и архи красноречивую, лаконичную надпись на надгробной плите, надпись, сочинённую Гавриилом Державиным и одобренную самим великим полководцем: “Здесь лежит Суворов”. Будь моя воля, я установил бы на месте дуэли великого русского поэта скромный обелиск с такой вот надписью на нём: “Здесь был убит Лермонтов!”. Имя автора книги я узнал через несколько лет – им был несравненный Ираклий Андроников.

      Квартира на Курбатовском переулке оказалась совершенно непригодной для проживания, но о приведении её в порядок сразу же после нашего возвращения в Москву не могло быть и речи – прежде всего требовалось решить первостепенные жизненные проблемы, именно: восстановить московскую прописку и получить продуктовые карточки. Маме надо было подумать и об устройстве на работу – не висеть же на иждивении родственников. Так что у бабушки на Разгуляе мы прожили около года, а, может быть, и больше. Во всяком случае прекрасно помню, что к сентябрю 1944 года наша квартира на Курбатовском не была ещё приведена в порядок и в школу мне приходилось ездить на трамвае по маршруту Разгуляй – Красная Пресня. Но о школе в следующем разделе.

      Постепенно московская жизнь стала налаживаться. Прописка была восстановлена, продуктовые карточки получены, мама устроилась на работу, квартира на Курбатовском обустраивалась, а вшам, обитавшим в волосах моей головы, объявлена беспощадная война. Увы, во время войны население страны здорово обовшивело. Оно и понятно – с мылом всё время были проблемы, как и с горячей водою. Далеко не всегда удавалось как следует помыться.

      Поначалу наступления на зловредных насекомых велись с помощью частого гребня и ногтей на больших пальцах рук. Инициатором атак на шестиногих паразитов была тётя Фаня, первенец дедушки и бабушки с материнской стороны. Очередное наступление на зловредных насекомых начиналось её словами – «Ну что, мисселе – писселе, займёмся фрицами?!». «Фрицами», естественно, именовались в данном случае кровопийцы – вши.

      – Займёмся! – охотно соглашался я, после чего начиналась своего рода зачистка территории, иными словами, вычёсывание из моих волос «окопавшихся» в них паразитов. Далее зловредных насекомых, вынужденных покинуть свои позиции и оказавшихся в поле нашего зрения, уничтожали старым дедовским способом, описанным, к примеру, Гёте в его «Фаусте»: «А мы, посмей кусаться, прищёлкнем, и конец!». Впрочем, у старика Иоганна, великого фрица земли германской, речь шла вообще-то