Гвианские робинзоны. Луи Буссенар

вырывается слабое хриплое шипение. Глаза медленно моргают, как будто веки не справляются со своей работой.

      Николя перевернул его и поставил на все четыре лапы. Ленивец распластался на земле, словно лапы не могли выдержать вес его тела, и пополз на брюхе, вытягивая конечности вперед. Он совершил настоящее путешествие в целый метр, добравшись до дверного проема хижины. Медленно и осторожно он зацепился одним из когтей за столб и подтянулся сантиметра на два. Теперь настала очередь другой лапы, которая поднималась широким, неуверенным, но бесконечно долгим движением и зацепилась немного выше первой. Это было похоже на домкрат, поднимающийся со скоростью одного оборота рукоятки в минуту.

      При виде такой выдающейся медлительности дети в нетерпении топали ногами. За четверть часа ленивец забрался на высоту полутора метров.

      – Давай, ленивец, ползи! – кричали они. – Аи… аи!

      – Справедливости ради стоит отметить, – сказал отец, возвращаясь к своему докладу, – что если ленивец ухватится за что-нибудь, то никакая сила не сможет его оторвать. Николя, попробуйте-ка снять его со столба.

      Парижанин взялся обеими руками за плечи аи и потянул что было сил, но тот даже не шелохнулся. Тогда он буквально повис на нем – безрезультатно. Казалось, что брадипод буквально слился со столбом, цепляясь за него с отчаянной энергией утопающего.

      – Какая хватка, дети мои, какая хватка! И это еще не все, – продолжил Робен. – У ленивцев до такой степени развит инстинкт самосохранения, что он заменяет им разум. Если охотники застигнут его на середине поляны, то он даст изрешетить себя пулями, но не двинется с места, поэтому он не зря предпочитает селиться на деревьях, склоненных над водой. Когда он чувствует опасность, то резко ослабляет хватку, падает в воду и обычно спасается, пускаясь вплавь саженками.

      – А мы можем оставить его себе и приручить? – спросил Эжен.

      – Конечно, мой дорогой мальчик. Он вполне поддается приручению, правда многому научить его не получится. Во всяком случае, я могу утверждать, что если ты каждый день будешь приносить ему немного свежих листьев трубного дерева, то он совсем скоро начнет тебя узнавать. Это нетрудно, его умеренность в еде равна его лени. Пять или шесть листиков в день ему вполне достаточно.

      – В таком случае – чур он мой.

      – Конечно твой, если только Николя не заявит на него свои права, ведь это он его нашел.

      – О, да вы шутите, месье Робен. Я буду счастлив доставить удовольствие Эжену.

      – Сейчас я накормлю его, – заявил мальчик, срывая несколько листьев с той самой ветки, на которой ленивца доставили в лагерь.

      – Держи, аи!.. Ну же, поешь…

      Но ленивец, без сомнения обессиленный от волнений и перипетий прошедшего дня, крепко спал, зацепившись лапой за одно из стропил галереи.

      Благодаря упорному труду всех обитателей колонии от мала до велика жизнь