Скорми его сердце лесу. Дара Богинска

что он сказал. В этом было что-то пренебрежительное: будто он прокрутил меня со всех сторон, как какую-нибудь простенькую вазу, заглянул внутрь и обнаружил, что я пустая и мало для чего гожусь.

      Еще больше мне не понравилось то, что он оказался на удивление проницательным человеком. Как и пристало генералу, конечно.

      Мой стыд окончательно развеялся, сменившись раздражением. Я отвернулась.

      – И еще я говорю это, потому что у провинции Ворона есть репутация. В эпоху Лиса, если вы знаете историю, людям не разрешалось селиться в столице. Их ссылали вместе с семьями и скотом в наши земли. А это суровое место. Горы и леса, мало места для полей. Люди голодали, умирали, но всем было на это плевать.

      – Вы хотите сказать, что меня могут отвергать из-за того, что я человек? – спросила я, пытаясь скрыть свое беспокойство.

      – Я просто хочу, чтобы вы были готовы к тому, что встретите, – он щелкнул длинным ногтем на мизинце по табличке и добавил в голос иронии. – И, возможно, расширили ассортимент своей лавочки.

      В этот момент в книжную лавку зашел первый посетитель, и я с облегчением отвлеклась на обслуживание. Но не переставала думать о словах ши Тайра.

      Какая глупая глупость. Наверняка он просто сгущает краски, чтобы я чувствовала себя нуждающейся в его защите. Меня ни разу не притесняли. Даже напротив! Я – госпожа ши Рочи, дочь верховного шамана самого Императора-Дракона, чистокровная, мне всегда говорили, что я – драгоценная жемчужина, редкость, фактически высший сорт среди других людей.

      Вероятно, Хэджайм не зря упомянул о репутации южной провинции в эпоху Лиса. Надо будет почитать про это.

      Возможно, он был прав, и воспитание в уединении действительно создало… скажем, искаженное представление о внешнем мире. Меня принимали за дитя, не знавшее жизни вне дворца. Я отпустила посетителя с парой свитков и стопкой чистой бумаги, передала оплату Томико.

      Мой взгляд случайно встретился с темными глазами Хэджайма. Он улыбнулся, как будто понимая, что его слова поселились в моих мыслях.

      Вернулась Амэя, принесла нам пару блюд из идзакаи[19] неподалеку: холодный тофу в кунжутном масле, острые корни лотоса и куриные шашлычки. Я хотела было собираться домой, но после обеда посетителей стало больше, и мы провели в книжной лавке весь день. Работа нашлась даже Хэджайму – тот прекрасно справлялся с упаковкой заказов, а его мощная фигура явно интересовала многочисленных посетительниц.

      Казалось, что план узнать что-то в столице провалился. О чем могли перешептываться посетители книжной лавки? О ценах на раритетные бамбуковые свитки[20]? О героях романов? Об изречениях бородатых философов древности?

      Мое ухо противоестественно, как у лисицы, дернулось, стоило мне услышать тихо-тихо сказанное:

      – …бунт…

      Что-то из книги? Или же… Я на мысочках пробралась за книжный шкаф, что полностью скрыл меня, и прильнула к полкам. Говорили две женщины.

      – …говорят, так и не вернулся.

      – Да слухи

19

Идзакая – тип японского неформального питейного заведения, таверна.

20

Бамбуковые свитки – здесь имеются в виду китайские цзяньду – связка бамбуковых дощечек, которые сворачивались на манер свитка, чем-то похожи на циновки.