Танцующая с дьяволом. Антон Леонтьев

уступив место сначала туристическому бюро, а потом кабинету дантиста и стоматологической лаборатории), выходила из машины, останавливалась на тротуаре и смотрела, смотрела, СМОТРЕЛА на эти три окна, быстро переводя взгляд на дверь (так и оставшуюся железной, правда, поменявшую цвет с темно-зеленого на ярко-оранжевый).

      Потому что ей так хотелось, чтобы дверь открылась – и оттуда вышел Тимка, ее Тимыч, Тимофей Антонович Марыгин, семи с половиной лет, живой и невредимый.

      Но за все эти девять лет, за которые Лариса Марыгина побывала около этого кирпичного здания не десятки, а многие сотни раз, такого, естественно, не произошло. Да, дверь часто открывали, из здания выходили люди, и каждый раз Лариса ловила себя на том, что все еще надеется: вот-вот появится и ее Тимка со смешными вихрами и большим цветным ранцем.

      Надежда умирает последней. Нет, надежда не имела права умереть, потому что это бы означало, что и Тимка, ее Тимыч, Тимофей Антонович Марыгин, тоже…

      УМЕР.

      Ибо в тот день в середине ноября именно так, входящим в здание музыкальной школы, Лариса видела своего сына в последний раз.

      Девять лет спустя

      Лариса, заслышав мелодичный щелчок, поняла, что получила сообщение по вацапу. Наверняка от одного из подчиненных. Впрочем, может, и от шефа. Однако оно могло подождать. В конце концов, она уже давно вышла из того возраста, когда дрожала перед начальством. Потому что теперь сама уже являлась начальницей.

      Она стряхнула воспоминания девятилетней давности, хотя это плохо получалось. Такое всегда было в этот день в середине ноября – в день, когда исчез ее сын Тимофей.

      Первые три или даже четыре года она либо брала на этот день отпуск или отгул, либо, если не выходило, больничный лист. И приезжала туда, к этому проклятому зданию музыкальной школы, около которого видела Тимку в последний раз.

      Куда он вошел и, вне всякого сомнения, вышел. Только не с ней.

      Лариса плавно припарковала своего «немца» в подземном гараже и взяла в руки изящный, последней модели флагманский смартфон. Так и есть, один из сотрудников боязливо и подобострастно докладывает о выполнении заданий и о возникших трудностях.

      Они, сотрудники, как с удивлением узнала Лариса, ее боялись. И это несмотря на то, что она пыталась быть полной противоположностью той начальницы, с которой неразрывно связано исчезновение Тимки.

      Лариса никогда не кричала, никого прилюдно не отчитывала, не давила авторитетом. Однако, похоже, подчиненные трепетали перед ней еще больше, чем когда-то она перед той несносной Аллой… как ее там? Григорьевной? Нет, Георгиевной…

      Интересно, что когда в позапрошлом году она просматривала резюме, то вдруг увидела знакомое лицо. Конечно, постаревшее и несколько расплывшееся, еще бы, Алле Григорьевне… нет, Георгиевне, было теперь пятьдесят с большим гаком. Да ведь ей и самой сейчас почти сорок…

      А Тимке бы исполнилось в конце апреля шестнадцать. Господи, шестнадцать!

      Но для нее