Улисс. Том 1. Джеймс Джойс

отличная пара, серые, в узкую полоску. Ты бы в них выглядел потрясающе. Нет, кроме шуток, Клинк. Ты очень недурно смотришься, когда прилично одет.

      – Спасибо, – ответил Стивен. – Если они серые, я их не могу носить.

      – Он их не может носить, – сказал Бык Маллиган своему отражению в зеркале. – Этикет значит этикет. Он мать родную убил, но серые брюки ни за что не наденет.

      Он сложил аккуратно бритву и легкими касаньями пальцев ощупал гладкую кожу.

      Стивен перевел взгляд с залива на жирное лицо с мутно-голубыми бегающими глазами.

      – Этот малый, с кем я сидел в «Корабле» прошлый вечер, – сказал Бык Маллиган, – уверяет, у тебя п. п. с. Он в желтом доме работает у Конолли Нормана. Прогрессивный паралич со слабоумием.

      Он описал зеркальцем полукруг, повсюду просверкав эту весть солнечными лучами, уже сияющими над морем. Изогнутые бритые губы, кончики блестящих белых зубов смеялись. Смех овладел всем его сильным и ладным телом.

      – На, полюбуйся-ка на себя, горе-бард! – сказал он.

      Стивен наклонился и глянул в подставленное зеркало, расколотое кривой трещиной. Волосы дыбом. Так взор его и прочих видит меня. Кто мне выбрал это лицо? Эту паршивую шкуру пса-бедолаги? Оно тоже спрашивает меня.

      – Я его стянул у служанки из комнаты, – поведал Бык Маллиган. – Ей в самый раз такое. Тетушка ради Мэйлахи всегда нанимает неказистых. Не введи его во искушение. И зовут-то Урсулой.

      Снова залившись смехом, он убрал зеркальце из-под упорного взгляда Стивена.

      – Ярость Калибана, не видящего в зеркале своего отражения, – изрек он. – Как жалко, Уайльд не дожил на тебя поглядеть!

      Отступив и показывая на зеркало, Стивен с горечью произнес:

      – Вот символ ирландского искусства. Треснувшее зеркало служанки.

      Неожиданно и порывисто Бык Маллиган подхватил Стивена под руку и зашагал с ним вокруг башни, позвякивая бритвой и зеркальцем, засунутыми в карман.

      – Грех тебя так дразнить, правда, Клинк? – сказал он дружески. – Видит Бог, в голове у тебя побольше, чем у них всех.

      Еще выпад отбит. Скальпель художника страшит его, как меня докторский. Хладная сталь пера.

      – Треснувшее зеркало служанки! Ты это скажи тому олуху из Оксфорда да вытяни из него гинею. Он весь провонял деньгами и считает, что ты не джентльмен. А у самого папаша набил мошну, сбывая негритосам слабительное, а может, еще на каких делишках. Эх, Клинк, если бы мы с тобой действовали сообща, уж мы бы кое-что сделали для нашего острова. Эллинизировали бы его.

      Рука Крэнли. Его рука.

      – И подумать только, ты вынужден побираться у этих свиней. Я один-единственный понимаю, что ты за человек. Почему ж ты так мало мне доверяешь? Из-за чего все воротишь нос? Из-за Хейнса? Да пусть только пикнет, я притащу Сеймура, и мы ему закатим трепку еще похлеще, чем досталась Клайву Кемпторпу.

      Крики юных богатеньких голосов в квартире Клайва Кемпторпа. Бледнолицые: держатся за бока