Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник). Осип Мандельштам

метка от молодых рапир.

      У матери от радости в боку колотье:

      «Ты – Рено, если не обманывает меня чутье.

      Заклинаю тебя Искупителем по числу гвоздильных ран,

      Если ты – Рено, не скрывай от меня иль продлить дай обман».

      Когда Рено услышал, он стал совсем горбат,

      Княгиня его узнала от головы до пят,

      Узнала его голос, как пенье соловья, –

      И остальные трое с ним тоже сыновья,

      Ждут – словно три березки, чтоб ветер поднялся.

      Она заговорила, забормотала вся:

      «Дети, вы обнищали, до рубища дошли,

      Вряд ли есть у вас слуги, чтоб вам помогли». –

      «У нас четыре друга, горячие в делах, –

      Все в яблоках железных, на четырех ногах».

      Княгиня понимает по своему чутью

      И зовет к себе конюха, мальчика Илью:

      «Там стреножена лошадь Рено и три других,

      Поставьте их в конюшнях светлых и больших

      И дайте им отборных овсов золотых».

      Илья почуял лошадь, кубарем летит,

      Мигом срезал лестницы зеленый малахит.

      Не жалеет горла, как в трубле Роланд,

      И кричит баронам маленький горлан:

      «Делать вам тут нечего, бароны, вчетвером,

      Для ваших лошадей у нас найдется корм».

      Как ласковая лайка на слепых щенят,

      Глядит княгиня Айя на четырех княжат.

      Хрустит душистый рябчик и голубиный хрящ –

      Рвут крылышки на части так, что трещит в ушах;

      Пьют мед душистых пасек и яблочный кларет

      И темное густое вино – ублюдок старых лет.

      Тем временем Аймона надвинулась гроза

      И связанных ремнями борзых ведут назад,

      Прокушенных оленей на кухню понесли

      И слезящихся лосей в крови и пыли.

      Гремя дубовой палкой, Аймон вернулся в дом

      И видит у себя своих детей за столом.

      Плоть нищих золотится, как золото святых,

      Бог выдубил их кожу и в мир пустил нагих.

      Каленые орехи не так смуглы на вид,

      Сукно, как паутина, на плечах у них висит,

      Где пятнышко, где родинка мережит и сквозит.

      Начало «Федры»

      (Расин)

      – Решенье принято, час перемены пробил,

      Узор Трезенских стен всегда меня коробил,

      В смертельной праздности, на медленном огне,

      Я до корней волос краснею в тишине:

      Шесть месяцев терплю отцовское безвестье,

      И дальше для меня тревога и бесчестье –

      Не знать урочища, где он окончил путь.

      – Куда же, государь, намерены взглянуть?

      Я первый поспешил унять ваш страх законный

      И переплыл залив, Коринфом рассеченный.

      Тезея требовал у жителей холмов,

      Где глохнет Ахерон в жилище мертвецов.

      Эвлиду посетил, не мешкал на Тенаре,

      Мне рассказала зыбь о рухнувшем Икаре.

      Надежды ль новой луч укажет вам тропы

      В блаженный край, куда направил он стопы?

      Быть